— Почему? Он все еще сидит взаперти в своих комнатах?

Амелия напряженно замерла. Лукас редко сердился и никогда не позволял себе насмешек.

— Это некрасиво.

— Влюбляться в него снова — вот что будет некрасиво, Амелия. Он оплакивает жену, — предостерег он.

Амелия понимала, что перечить брату сейчас не следует. И решила не обращать внимания на его колкость.

— Есть кое-что поважнее. Новорожденная — не его дочь. Когда Гренвилл попросил меня заняться управлением его домашним хозяйством, он подтвердил сплетни, которые я слышала. Настоящий отец Люсиль — Томас Саутленд. О, Лукас! — Она снова взяла брата за руку. — Гренвилл не хочет даже взглянуть на нее, и мы не знаем, приедет ли когда-нибудь за ней родной отец. Я нужна и этой маленькой девочке тоже!

Вздохнув, Лукас приобнял ее.

— Я слышал сплетни, но не придал им значения. — Он пронзил Амелию испытующим взглядом. — Значит, ты утешаешь детей — и, заботясь о них, начинаешь к ним слишком сильно привязываться, не так ли?

— Я люблю этих мальчиков, — прошептала она. — Я люблю Люсиль. Конечно, я к ним привязалась.

— А Гренвилл? Кто утешает его?

Она снова вспыхнула:

— Признаюсь, я озабочена и его состоянием, поэтому счастлива предложить ему немного утешения, если могу.

— Амелия, мы с тобой близки. Мне достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять, что ты по-прежнему без ума от Гренвилла.

Она задохнулась от волнения. Но как можно было это отрицать?

— Он ведет себя с тобой уважительно? — в отчаянии спросил Лукас.

И наконец-то Амелия могла быть с братом до конца честной.

— Он очень почтителен, Лукас.

Его глаза удивленно распахнулись. Помолчав, брат сказал:

— Я тебе верю.

— Хорошо. — Она как-то умудрилась выжать из себя слабую улыбку. — Мы ведем себя крайне осмотрительно, чтобы не позволить прошлому влиять на настоящее. Мы изо всех сил пытаемся поддерживать отношения, которые предполагают роли экономки и работодателя.

Лукас с подозрением сощурился:

— И это означает, что вы уже обсудили ваши прошлые отношения?

Амелии не хотелось лгать.

— Конечно обсудили! Я согласна, что эта ситуация чревата некоторой неловкостью. Но во главу угла нужно ставить интересы детей — в этом мы с ним согласились.

Брат вздохнул:

— Ты кажешься такой сдержанной, Амелия, такой здравомыслящей, какой я и ожидал бы увидеть тебя при любых других обстоятельствах. Честно говоря, мне нравится Гренвилл. Я уважаю его. Но сейчас моя интуиция советует мне не доверять ему — только не теперь, когда он явно тебе небезразличен.

Интересно, она когда-нибудь перестанет краснеть? И как это Лукасу удается быть столь проницательным?

Он состроил гримасу.

— И хуже всего в этой ситуации то, что я так хорошо тебя знаю. Ты можешь быть взрослой женщиной, большей частью даже чрезмерно благоразумной, но еще я знаю, что ты остаешься такой же наивной, как когда-то. И преданной, как никто. Сострадание может оказаться обманчивым. Ты можешь посмотреть мне прямо в глаза и сказать, что у тебя нет к Гренвиллу никаких по-настоящему сильных чувств? Что ты — просто его экономка?

Амелия молчала, нервно ломая руки. Потом, наконец, ответила:

— Безусловно, у меня еще есть к нему чувства, Лукас. Я — не какая-нибудь легкомысленная женщина, чтобы ненадолго отдать свое сердце, а потом эгоистично забрать его обратно.

— Тогда я боюсь за тебя.

— Не стоит. Я — сильная женщина, и я не глупа. Я заняла это место, чтобы помочь его детям.

— Но ты помогаешь и ему.

Она перехватила пристальный взгляд брата и кивнула:

— Да. Но перед тем как ты снова начнешь бранить меня, ответь: неужели ты забыл, как я добродетельна?

Лукас помедлил с ответом, и Амелия вдруг поняла: он думает о том, как десять лет назад она чуть не забыла о своих моральных принципах.

— Я знаю, умышленно ты никогда не совершила бы ничего бесчестного и аморального. Но ты оказалась в незавидном положении, Амелия. Невозможно, находясь все время рядом с Гренвиллом, забыть то, что когда-то вас связывало. Боюсь, в глубине души ты можешь мечтать о будущем, которого точно не будет.

Она покачала головой, но внезапная резкая боль пронзила ее сердце.

— Я не питаю никаких иллюзий, — ответила Амелия, но тут же вспомнила, как целовалась с Гренвиллом прошлым вечером, задаваясь вопросом, почему он не предложит ей большее, чем просто любовную интрижку.

— Прекрасно. — Лукас пододвинул маленькую скамеечку и сел. — Но я по-прежнему всерьез сомневаюсь, что тебе стоит оставаться здесь.

— Я не могу бросить этих мальчиков и маленькую девочку, — объяснила Амелия, опустившись на позолоченный стул.

— Или Гренвилла? — Лукас пронзил ее испытующим взглядом. Когда Амелия не нашлась что ответить, брат спросил: — А что будет, если Саутленд приедет?

— Если Саутленд приедет, я попытаюсь порадоваться за Люсиль, потому что она будет со своим настоящим отцом, но это разобьет мне сердце.

Лукас взял Амелию за руку и сжал ее ладонь.

— Мне, наверное, не стоит высказывать тебе свое мнение, но я не думаю, что Саутленд приедет.

Амелия с надеждой встрепенулась:

— Ты его знаешь?

— Я столкнулся с ним на званом ужине, на севере, примерно год назад. Он — холостяк и проходимец. Конечно, с тех пор прошло некоторое время, так что он, возможно, изменился. — Лукас подернул плечами, явно не веря в это.

У нее как будто камень с души упал.

— Амелия, тебе нужны собственные дети.

Это замечание заставило ее вновь обратить внимание на брата. Саймон сказал то же самое.

— Может быть, ты и прав, — с большой осторожностью подбирая слова, ответила она, — но я уже не молода. К тому же, Лукас, у меня репутация убежденной старой девы.

— Если ты мне позволишь, я приступлю к поискам серьезной партии для тебя.

Амелия застыла на месте, не в силах думать ни о чем, кроме Саймона. Внезапно чуть ли не все подробности их отношений лихорадочно замелькали в ее сознании.

— Амелия?

Ей с трудом удалось отогнать от себя мрачно-привлекательный образ Саймона. Возможно, ей и правда стоит попытаться найти поклонника? О, ее нынешнее положение было таким ненадежным! Конечно, Амелии хотелось бы иметь своих собственных детей. Но Саймон и его дети нуждались в ней.

— Мне нужно подумать об этом, — сказала она и отчасти для того, чтобы сменить тему, но главным образом из-за того, что беспокоилась о братьях, спросила: — Ты давно виделся с Джеком?