Сейчас мы с нетерпением и трепетом ждем новых открытий: синтез интересных органических молекул, выявление биомаркеров, обнаружение признаков воды на недавно открытых планетах. Поиски разумной жизни затянулись, но и в этом направлении мы продвинулись достаточно далеко. Джон Мичелл не мог и представить, что мы сможем проследить орбиты звезд вокруг черной дыры в центре Млечного Пути, а сейчас мы уже обладаем технологиями, которые всего полвека назад были за гранью самых смелых фантазий ученых.

Итак, что еще нам предстоит понять и нанести на карту? Передний край науки привел нас к изучению самых больших и самых малых масштабов. С одной стороны, мы тщательно изучаем нашу Вселенную, с другой — внимательно рассматриваем нашу Галактику и рассуждаем о собственной сущности. В обоих случаях мы ищем компаньонов в «зоопарке вселенных», соответствующих всем возможным проявлениям шести фундаментальных констант, и сообщество разумных существ, которые заставят нас задуматься, что значит быть живым.

В этой книге я проследила путь радикальных научных идей от противостояния до принятия. Вы увидели, что сопротивление им может быть сложным и не совсем разумным. Личное соперничество, слава и догмы могут удерживать научное сообщество от достижения консенсуса. Однако мы также увидели, что в конечном счете научная победа оказывается связанной с накоплением данных и свидетельств, получаемых из многих независимых источников.

Я надеюсь, что мне удалось показать, что развитие большинства интересных научных идей напоминает составление карт, иногда даже в буквальном смысле. При каждом пересмотре имеющейся карты данных мы видим детали окружающего нас мира более ясно. Мы отбрасываем те ее части, которые оказались царствами фантазии. Если нам особенно повезет, мы сможем нанести на карту terra incognita, новые, ранее неизвестные нам земли. Для движения вперед нам требуется изобретательность в сочетании с научным складом ума, который должен быть гибким и открытым для изменений, но чтобы изменения воспринимались лишь при достаточно убедительных доказательствах их необходимости. Кроме того, нам необходимо обладать технологиями и инженерным искусством для создания все более сложных инструментов, позволяющих осуществлять все более точные измерения.

Такое сочетание техники и изобретательности привело к существенному сдвигу в масштабах и практическом проведении научных исследований вообще. За последние 40 лет мы стали свидетелями перехода к так называемой большой науке. Она связана с осуществлением очень крупных проектов, требующих для своей реализации масштабных вложений экономических, человеческих, технических и интеллектуальных ресурсов. Большую часть проблем на переднем крае исследований в области космологии уже нельзя решать, как прежде: блестящими достижениями работающих в одиночку ученых-индивидуалистов. Современные вызовы требуют решений крупными научными коллективами, включающими иногда сотни ярких ученых, способствующих специализированной подготовке с почти корпоративными усилиями. Описанное изменение стиля научной работы вовсе не является каким-то поверхностным и маловажным явлением, а свидетельствует о существенном сдвиге в культуре и интеллектуальном подходе. Сейчас мы нуждаемся в сложном и дорогостоящем оборудовании, включая различные типы телескопов (как наземных, так и космических), систем связи и мощных суперкомпьютеров. В то время как большинство в научном сообществе отмечает эту новую волну больших проектов, существуют дискуссии о том, как эти изменения повлияют на роль отдельного творческого ученого, движимого личным любопытством. Особое значение при этом приобретает проблема интеллектуального риска. Понятно, что ученый-одиночка может легче рисковать и воспринимать риски, чем целая группа, поскольку группе необходимо обеспечивать консенсус относительно источников финансирования и направлений исследования. При этом необходимо избегать так называемого группового мышления, так как исследователям в такой ситуации трудно сохранять уверенность, внимание и консерватизм. Решение заключается в разумной комбинации обоих стилей научной работы, то есть в сочетании усилий отдельных индивидуалистов-визионеров с высокой эффективностью и скоростью работы, характерной для коллабораций ученых.

Наряду с развитием большой науки сейчас происходит еще один важный культурный сдвиг, который дает интернет: открытый доступ к информации, быстрый, дешевый и эффективный. Новые культурные и технологические возможности позволяют создавать такие информационные ресурсы, как, например, сайт arXiv.org, где астрономы и астрофизики могут помещать свои статьи часто сразу после того, как они отправили их в журналы на рассмотрение. Такая открытость значительно улучшила доступ и предоставила ученым новый способ временно́й отметки первенства своей работы. Сначала этими возможностями воспользовались физики, однако затем, в связи с развитием и распространением социальных сетей, в эту деятельность оказались втянуты ученые практически всех специальностей. Кроме того, социальные сети позволили ученым непосредственно связываться с журналистами и общественностью и знакомить публику с новыми интересными результатами своих исследований.

Давление проблем финансирования большой науки способствовало такому стремлению к прозрачности. Если на поддержку многомиллионного современного оборудования требуются большие суммы денег налогоплательщиков, то ученые должны не только оправдывать то, что они делают, но и делиться своими результатами как можно активнее и быстрее. Именно такая оживленная гонка способствовала золотому веку космологии, и мы увидели эти впечатляющие прорывы.

Помимо обеспечения доступа к информации интернет открыл новые возможности развития самой науки, позволив общественности наблюдать за научными спорами и дискуссиями и даже принимать в них участие. Пользуясь создаваемой современными глобальными средствами связи способностью практически мгновенной передачи информации, общественность в наше время может наблюдать за процессом достижения научного консенсуса при научных встречах и конференциях в реальном масштабе времени. В этой связи вспомним о нашумевшем в 2014 г. сообщении, связанном с обнаружением и регистрацией гравитационных волн. Газеты публиковали об этом событии статьи с броскими заголовками, и это казалось совершенно справедливым, поскольку регистрация гравитационных волн доказывала состоятельность предложенной Эйнштейном еще в 1916 г. общей теории относительности, когда и началась «охота» за этими волнами. Физики из группы BICEP2, работавшие на телескопе, установленном на Южном полюсе Земли, сообщили о регистрации гравитационных волн. Это открытие также подтверждало инфляционную модель и возникновение Вселенной в результате Большого взрыва. Перед публикацией результатов группа BICEP2 собрала пресс-конференцию еще до получения конечного заключения экспертов. Новость быстро облетела все научные блоги, после чего научное сообщество космологов занялось проверкой, изучением и анализом результатов. После острых дискуссий эксперты обнаружили, что регистрация гравитационных волн была ошибочной, а ошибка оказалась связанной с воздействием космической пыли.