– Пожалуй. Хочешь труп осмотреть?

– А то я трупов не видела, - отмахнулась я с фальшивым высокомерием. - Твоему заключению доверяю. А смотри, как ладно получилось. Бобруйский велел следы подчистить,и Чиков немедля к гадалке явился. Значит, правильно я предполагала, он подручный и есть.

– Умница, - Волков чмокнул меня в нос до того как я успела отшатнуться. - а теперь, дражайшая надворная советница, нам с тобою только новостей ждать. Служивых я на вокзал и к заставе отправил, разыщут преступницу.

– То-то в управе пусто, недостача у вас с работниками, господин пристав, – подпустила я шпильку. - Упустят. Тем более, у Мишкиной фора была. Что застава говорит? Уезжала мадам из города?

– Нет, санки у нее приметные, одноместные беговые, на них внимание бы обратили.

– Она пешком выйти могла. Ярмарка же, многолюдие. По уму, нам человек сорок на прочесывание снарядить надобно. Мишкина, скорее всего, в толпе затеряться пробует, чтоб вечером к торговцам отъезжающим прибиться, или у знакомых схоронилась.

Григорий Ильич пожал плечами:

– Знакомые не приютят, она ведь не просто человека убила, а важную городскую чиновницу.

– Блатные?

– За такое не впишутся, - сказал Волков с сомнением и, подойдя к вешалке, взял мою шубу. – Проверим.

– Куда? – Скользнула я в рукава.

– Корольку местному визит нанесем.

Приказ мы оставили на городового. Сколько у нас Мишкину ищут? Человек пятнадцать всего. Мало.

– А давай-ка, Григорий Ильич, прежде в приют заглянем?

– Как пожелаешь. - Волков предложил руку, я приняла. - За мальчишек тревожишься?

– И за девчонок. Видишь, ни одного карманника в торговых рядах, и нищих на паперти негусто.

Богадельня располагалась неподалеку от храма и была двухэтажным темным доминою с решетками на окнах.

«На тюрьму похоже», - решила я, пока Грегори колотил в дверь. На стук никто не выглянул.

– Черный ход еще быть должен. Попробуем там?

Но тут дверь отворилась. Пацаненок в наброшенном на плечи одеяле посмотрел удивленно на чиновничьи мундиры:

– Здрасьте.

– К начальству веди, - сказала я строго. - Зовут как?

– Так нет никого… – начал мальчишка, но мы с Γрегори уже вошли в темный вестибюль. - Митькой.

Вестибюль был парадный, пол отделан мраморной плиткой, стены украшала лепнина, у мраморной же лестницы стояла огромная ваза в два, не меньше, человеческих роста. Люстра выпирала из потолка наподобие чудовищного созревшего фурункула.

– А меня, Евангелиной Романовной, а это – пристав Григорий Ильич Волков.

Дмитрию было лет десять, голодных, грязных и вшивых лет.

– Тетенька Евграфьелина, - протянул пацан, - а правду говорят, что барыня того, преставилась?

– Правду.

– Совсем?

Я кивнула. Митька подпрыгнул:

– Побегу наших обрадовать, скажу,точно-преточно, совсем-пресовсем.

– Обожди, - придержала я край одеяла. - Хоть кто-то из взрослых с вами есть?

– Никого. С утра разбежались все,и классные дамы, и охранники, кухарка последней ушла, харчи с кухни на сани сгрузила и тю-тю. Да сами посмотрите. Там, - он махнул на лестницу, - кабинеты начальственные и классы, пусто.

– А дети где?

Он махнул в сторону:

– Побег я,тетенька.

Пацан зашаркал по плиткам, Волков сказал:

– Верхний этаж осмотри. - И последовал за ним.

Много времени осмотр у меня не занял, пустые классы явно не использовались по назначению, доски были девственно чисты, аккуратно разложенные на полочках кусочки мела идеально квадратны. Пахло холодной затхлостью и немножко мышами. Учительская гостиная, напротив, выглядела обжитой, здесь был даже камин с прогоревшими до золы остывшими уже дровами, кабинет же директрисы, исполненный в аляповатом золоченом стиле, подвергся совсем недавно разграблению. Дверца стенного сейфа распахнута, ящики стола валялись на полу. Крысы сбежали с тонущего корабля, не забыв прихватить корабельного имущества.

– Геля!

Обернувшись на возглас, я едва удержалась на ногах, Мишка Степанов бросился обниматься.

– Малый сказал,ты пришла!

Одет помощник мой был пристойно: в справный шерстяной костюмчик, штаны заправлены в сапожки,из-под ворота тужурки выглядывал воротничок чистой сорочки.

– Экий ты франт.

– На гимназиста похож?

– Изрядно.

Мишка покрутился из стороны в сторону, я изобразила восторг.

– Его высокопревосходительство там порядки наводят, пошли.

К мраморной лестнице возвращаться не пришлось, Мишка провел меня через какую-то комнатенку, мы вышли в не парадный уже коридор, доски пола скрипели под шагами. Пацан рассказывал.

– Мы с Костылем, как про директрису услыхали, сразу в приют бросились. А здесь там-та-ра-рам форменный происходит. Начальство все подряд хватает, да деру. Саней уйма, грузят на них. А спальни-то никто и не отпер даже. Ну мы Митьку нашли, он у нас такой, блаженненький слегка, бродит безнадзорно, его и не трогают. Митька как раз шкапчик с ключами нам показал.

Мы спустились по шаткой лестнице не на первый даже, а в подвальный этаж, в нос шибанул запах гнилой капусты.

– Там кухня, – показал Мишка, – здесь каpцер и охранников закуток,тут спальня девчонок.

Я заглянула в приоткрытую дверь. Многоярусные дощатые нары, оконце у самого потолка забрано решеткой, настенный светильник едва теплится. Какой кошмар.

– Нам с Костылем, когда мы про Чикову рассказали, сперва не поверил никто. Некоторые даже собирались на промысел отправляться. Но после обговорили, решили обождать, чем дело кончится. Я говорю, непременно… – Он толкнул створку и заорал. - Говорил вам, надворная советница Евангелина Романовна придет?

Я вошла. Эта спальня была гораздо больше девичьей. Те же многоярусные нары, но в центре стоял длинный стол с лавками, на которых сидели сироты. Было их много, человек пятьдесят, совсем крохи и подростки, мальчики и девочки. Оборванные и грязные, с нечесанными головами, с какими-то болячками на лицах. Отдельно сидела группка нарядных девиц, но под румянами и сурьмою просматривалась та же болезненность, что и у прочих.

Постаравшись, чтоб голос не дрогнул, я поздоровалась. Мне ответил нестройный хор.

– С нами-то что теперь будет? - звонко спросила девица с папильотками на голове.

– Разберемся. - Я обернулась к Михаилу. – Возьми пару пацанов в помощь, отправляйтесь в булочную, скажи там, чтоб вам свежей сдобы упаковали на всех, а счет пусть в приказ занесут, я после оплачу.