глаза неподвижно смотрели на Цзи Юньхэ. Шум и крики отряда, высланного в погоню, смолкли вдали. Лагерь оглашал лишь треск сырой древесины, пожираемой костром.

Этот упрямый тритон не ушел. Он вернулся за ней.

Глядя на Чан И, Цзи Юньхэ изо всех сил старалась сдержать свои чувства, готовясь сказать то, что должна была. Все прочие слова стали бы ошибкой.

– Я знала, что ты вернешься, Чан И.

Ледяная игла, пронзившая шатер, медленно оплывала от жара лагерного костра и сверкала, отражаясь яркими бликами в глазах Цзи Юньхэ. Девушка изобразила на лице улыбку, полную фальши.

Чан И спокойно смотрел перед собой:

– Цзи Юньхэ, я верю только тебе, поэтому пришел, чтобы спросить.

– Спросить о чем?

– Со дня нашей первой встречи все твои слова и поступки были частью плана?

Девушка перестала улыбаться, ее лицо омрачилось:

– Кто разговаривал с тобой?

У Чан И побледнели губы и задрожал голос:

– Твоя забота была фальшивой, искренность – тоже. Ты притворялась, чтобы приручить меня и заставить добровольно пойти в услужение к вашей принцессе. Да или нет?

Цзи Юньхэ подошла ближе:

– Чан И, скажи, кто разговаривал с тобой?

– Да или нет? – настойчиво повторил Чан И свой вопрос.

Цзи Юньхэ молчала.

– Правда ли… – Чан И попытался заговорить снова, но теперь он избегал смотреть в глаза девушке.

Он отвернулся, всем своим видом выражая непонимание, недоверие и боль.

– Правда, – ответила Цзи Юньхэ.

Чан И сжал кулаки, его взгляд замутился.

– Тогда в темнице тебя били плетью, унижали и запугивали. Это тоже было ложью? Ты хотела вызвать у меня сострадание, выставив себя жертвой?

– Да.

В шатре повисло долгое молчание. Чем ярче разгорался охвативший лагерь огонь, тем сильнее пробирал до костей сгустившийся в палатке холод.

Чан И закрыл глаза, изо всех сил пытаясь успокоить сбившееся дыхание:

– Цзи Юньхэ, я думал, ты не такая, как остальные люди.

В его словах слышался сдавленный гнев, в них звучали боль и нестерпимая обида. Да, тритона терзала обида. Он походил на отвергнутого ребенка, который готов был отдать самое ценное, что у него есть.

– Я действительно не такая, как остальные люди, Чан И. Никто не смог заставить тебя служить принцессе, а я смогла.

Ей нужно было ранить тритона в самое сердце. И ей это удалось.

Чан И снова посмотрел на Цзи Юньхэ. Он был потрясен, раздавлен и не верил своим ушам. Казалось, его грудь пронзила ледяная игла, выстудив тело изнутри. Он сделал неверный шаг и пошатнулся, словно только сейчас обнаружив, сколько неудобств причиняют ноги, сменившие рассеченный хвост. Ноги подгибались. Чтобы не упасть, Чан И пришлось ухватиться за деревянную раму шатра.

Цзи Юньхэ холодно наблюдала за ним.

«Уходи».

Она подошла еще ближе:

– Ты был для меня средством обрести свободу.

«Уходи».

Она вытянула руку и направила в ладонь поток магической силы, делая вид, что хочет пленить Чан И:

– Даже не пытайся бежать.

«Почему он не уходит?..»

Когда хлынувший из ладони Цзи Юньхэ поток силы почти достиг Чан И, рядом раздался крик Чжу Лина:

– Тритон здесь!

Сердце девушки дрогнуло. В тот же миг ее взгляд полыхнул яростью. Недолго думая, она обратила против Чан И всю собранную в ладонь силу. Тритон в оцепенении глядел на девичью руку, направившую убийственный удар, который он принял с глухим стоном, вылетев из шатра и рухнув на землю. Его рот наполнился кровью, одежда и волосы выпачкались в грязи.

Цзи Юньхэ стояла у входа в шатер и равнодушно смотрела на пленника. Со всех сторон к шатру сбегались солдаты конвоя. Чан И стиснул зубы, проглотил кровь и взмахнул рукой.

Земля исторгла сотни ледяных игл, нацеленных на солдат. Кому‐то пронзило грудь, кому‐то ногу. В лагере зазвучали крики и стоны, кровь заливала все вокруг, разнося смрадный запах.

Посреди частокола ледяных игл стояла невредимая Цзи Юньхэ. Даже сейчас, выплеснув всю свою ярость и непокорную силу, Чан И не захотел причинить ей боль.

45

Последний рубеж

Холодное сияние луны пробивалось сквозь редкие облака, освещая мирный ночной пейзаж. Вдруг что‐то потревожило покой бескрайних лесистых холмов. Закаркали вороны, суля близкую смерть.

Среди деревьев, отбрасывающих в лучах луны длинные тени, бежал среброволосый мужчина, зажимая рукой плечо. Он мчался что было сил. За его спиной не смолкал шум погони.

Чан И обернулся. В толпе преследователей он увидел разгневанную Цзи Юньхэ верхом на коне. Тритон в отчаянии стиснул зубы и побежал дальше.

Вскоре лес поредел, впереди показалась открытая местность. Беглец сделал несколько шагов и остановился как вкопанный. В грудь ударил резкий порыв ветра.

Чан И стоял на краю крутого обрыва. Дальше бежать было некуда. Тритон обернулся: всадники подходили совсем близко. Они слаженно направили коней, взяв беглеца в полукольцо и отрезав ему пути к отступлению.

Солдаты не двигались. Цзи Юньхэ спешилась, взяла в руки меч и направилась к Чан И. Беглец кинул взгляд в сторону пропасти, повернулся к обрыву спиной и уставился на девушку, которая больше не притворялась доброй и ласковой. Удар, нанесенный Цзи Юньхэ, временно лишил Чан И способности летать на облаках. Шаг назад грозил неминуемым падением в бездну, однако впереди поджидала опасность ничуть не меньшая.

Цзи Юньхэ остановилась на расстоянии одного чжана от Чан И. Тонкая пелена облаков разошлась, оголив темное небо. Лунный свет озарил скалу, по земле протянулись длинные тени. Тень Чан И коснулась ног Цзи Юньхэ, и девушка тут же наступила тени тритона на горло.

– Тебе не уйти, – сказала она.

Чан И молча смотрел на тень под ее ногой и чувствовал, что намертво прикован к земле. Сил для сопротивления не осталось. Цзи Юньхэ обнажила меч, отбросила в сторону ножны и направила острие клинка на Чан И. Тритон наконец перевел взгляд со своей тени на Цзи Юньхэ. В синих глазах отразился холодный блеск меча, бледные губы прошептали:

– Не могу поверить.

Даже сейчас, когда Цзи Юньхэ обратила против него меч, Чан И отказывался считать ее врагом. Крылья ночного ветра донесли до слуха Цзи Юньхэ слова беглеца, но слова оказались слабой преградой мечу.

Цзи Юньхэ невозмутимо смотрела прямо перед собой. Без всякого предупреждения она сделала выпад. Лезвие вошло в грудную клетку. Охваченный отчаянием, Чан И не почувствовал боли. Грудь онемела, а следом онемело все тело: от переносицы до кончиков пальцев. Чан И не ощущал ничего, кроме холода. Студеного холода, который пронизывал до мозга костей.

Мощный удар меча отбросил Чан И на край пропасти. У него не осталось сил,