широкий стол, только хозяин дома сидел не за ним, а устроился в кресле рядом с камином, в котором тихо потрескивал костёр. Молча указав рукой на кресло напротив, мужчина с кудрявыми седыми волосами и острыми чертами лица стал наблюдать за моими действиями. Наконец я оказался в кресле напротив него:

— Здравствуйте, Юрий Викторович. И, приятно познакомиться с вами, — сказал я, подав руку, но молчаливый собеседник проигнорировал этот жест.

Оценивающе осматривая меня, отец Маши перебирал монетку между пальцев правой руки. Наконец он оставил это занятие и произнёс:

— Михаил, — кивнул он. — Значит, наконец соизволил явиться? Что ж, тогда мы можем обсудить с тобой один очень острый насущный вопрос… мою дочь.

— Да.

— Я уже давно навёл справки о тебе и твоей семье. Ничего выдающегося, — махнул он рукой. — Бедный род без гроша за душой.

С этим сейчас можно было поспорить, но раньше времени скандалить с хозяином дома я не собирался.

— Что ещё вы обо мне узнали?

— То, что ты встречаешься с моей дочерью. И уже давно.

В его карих глазах отражался огонь от камина, делая сухопарого мужчину похожим на графа Дракулу. Суровый мужик…

— Я знаю, вы против этого.

— Это так. Будучи главой рода, я обязан думать о его будущем. К сожалению или к счастью, оно исключает твоё присутствие в нашей с Марией жизни.

— Вы обладаете даром прорицания? — усмехнулся я, решив так же прямо ответить на его недвусмысленное «фе» в мою сторону.

— Дерзость — плохая черта, Михаил, — хмуро взглянув на меня, произнёс Вознесенский. — Часто она имеет склонность приводить человека в могилу.

— Это угроза?

— Нет, — пожав плечами, ответил он. — Скорее, напутствие ребёнку от взрослого человека. Моё время очень дорого, Михаил, поэтому буду краток — в этом доме тебе не рады, и в следующий раз его ворота для тебя будут закрыты. И Мария больше никогда не взглянет и не заговорит с тобой. Ты для неё — никто. И в твоих же интересах забыть её.

— Никогда не говорите никогда, — задумчиво проговорил я, осознав, что не ожидал от этого разговора иного исхода.

— Всё уже решено, — с нажимом произнёс он.

— Кем? Вами?

— Именно, — сказал Юрий Викторович, подняв указательный палец. — Двадцать седьмого июня Мария выйдет замуж за князя Долгорукого. Я долго искал достойного претендента на эту роль, и никому не позволю испортить плоды моих трудов. Да, я разрешал своей дочери многое, давал ей слишком много свободы, и тебе повезло этим воспользоваться. Но теперь для вас двоих время вышло. Марии настала пора вступать во взрослую жизнь.

— Скажите мне только одно, — попросил я, вставая. — Маша сама рассказала вам об этом? Что между нами всё кончено? Или это только ваши слова?

Вознесенский покачал головой и глубоко вздохнул:

— Юсупов-Юсупов… Ты на самом деле думаешь, что мне интересны ваши амурные игры? Меня тошнит от одного твоего вида, голодранец! — вдруг рявкнул он, после чего сжал кулаки и ударил ими о поручни кресла. — Пошёл вон отсюда!

— А ведь сначала вы казались интеллигентным человеком, — с наигранным огорчением произнёс я, борясь с кипящей злобой, которая клокотала внутри. — Увы, я похоже часто ошибаюсь в людях.

Сказав это, я развернулся и направился к двери, где на прощание произнёс:

— В любом случае, последнее слово будет за Машей, хотите вы этого или нет.

— Идиот! — проорал он. — Существует родовой закон!

— Любой закон можно нарушить…

Оставляя краснеющего от злобы Вознесенского проклинать меня, сидя у камина, я направился на выход. Никто уже не провожал меня, и на улице весенний месяц апрель вдруг встретил промозглым ветром, заставив сильнее укутаться в пальто. Спрятав руки в карманы, я двинулся к воротам, и уже возле них обернулся на дом. Одно из окон тут же зашторили.

Маша-Маша…

Вытащив руку из кармана, я обнаружил в ладони смятый конверт, который неделю назад впопыхах положил туда, чтобы не забыть прочитать её письмо. Всё-таки забыл. Похоже, теперь настал этот момент.

Глава 17

Не знаю, с чего начать. Слишком много всего произошло за эти месяцы.

Я встретила тебя, и по уши влюбилась, как маленькая девчонка. Может ты этого даже и не замечаешь, но это так. Я ни о чём не жалею и уверена, у нас есть будущее, правда, если только ты этого захочешь. Ибо я готова на всё, чтобы мы остались вдвоём. Другой вопрос, готов ли ты сделать что-то, что гарантирует нам это будущее? Очень надеюсь, что да.

Я вижу, как ты стараешься для семьи. Работаешь днём и ночью, чтобы поднять свой род, но к сожалению нередко забываешь обо мне.

И от этого больно…

Поэтому снова прошу, спаси меня, Миша! Помоги мне остаться с тобой! С надеждой на наше счастливое будущее пишу эти строки и дарю тебе себя в твой день рождения.

P.S.: сегодня вечером на мне будет чёрное кружевное бельё, что ты подарил мне на новый год =)

Твоя Маша Вознесенская.

Грустнее всего обернуться назад и увидеть, сколько упущенных возможностей осталось за горизонтом прошлого. Влюбился сам и заставил девушку полюбить себя. А потом просто её забросил, как более ненужную игрушку, всецело занявшись выполнением побочных миссий. И всё было бы нормально: прошёл бы и этот авральный период в моей жизни, и с Машей всё встало на круги своя. Но нет — как Дамоклов меч над Марией висит её деспот-отец и договорённость о свадьбе с сыном рода Долгоруких. Она ожидала от меня решительных действий, но это огромный риск для меня и миссии Падшего. Как бы я не хотел, Вознесенская всегда окажется в меньшем приоритете, чем моя дочь в другом мире. Такова данность.

А это означает, что либо я снова банально совершу ошибку и погибну от руки будущего жениха, попытавшись отбить свою девушку. Либо силой заберу её у отца и брошусь в бега, став его заклятым врагом, что грозит новыми проблемами катастрофических масштабов. Как итог — скорый рейс мёртвого тела