Софья торопливо, так и не сделав глотка, вернула чашку на стол.

Наступила тишина – пришла моя очередь вертеть в руках свою чайную ложку.

– Давай разделим задачу на две части, – произнес я наконец. – Бабетта и ты.

– Бабетта? – Рука Софьи невольно дернулась к полотенцу на волосах.

– Тьфу ты… – рассмеялся я невесело и пояснил: – Это я так батину полюбовницу называю. Понятно почему, да? Так вот что я придумал… Нет, давай начну издали: те проблемы, что решаются деньгами, я могу решать. Даже если денег надо очень много.

Софья помолчала прищурившись. Потом спросила неожиданно серьезно:

– Клад нашел?

– А, и это тоже было пару раз, – усмехнулся я и продолжил: – Потом покажу тебе при случае, как червонцы золотые выглядят. Шитье – далеко не самый главный источник моих денежных поступлений. И давай договоримся сразу, что ты об этом молчишь.

Я посмотрел на нее выжидающе. Она медленно и оттого чуть торжественно кивнула.

– Хорошо, – принял я ее согласие. – Так вот, как я все это вижу в общем виде: сейчас мы возвращаем в семью блудного батю. План как – у меня есть. Сразу после этого займемся твоим квартирным вопросом. По осени, а лучше уже этим летом, ты должна быть с приличной двушкой. И я бы хотел, чтобы Мелкая пока пожила с тобой. Надо ее до паспорта дотянуть… Еще годик, до следующего июня. – Я чуть помялся. – Ты ведь, если что, ей поможешь?

– Если что? – обеспокоенно встрепенулась Софья.

– Ну… – промычал я неопределенно. – Жизнь – она такая, везде соломы не настелешь. Я денег на Мелкую оставлю тебе на всякий случай, до ее паспорта.

Софья закрыла лицо ладонями и некоторое время молчала, мерно покачиваясь взад-перед. Потом опустила руку и посмотрела на меня одним глазом:

– Денег на год?

– Да, и с запасом.

– На всякий случай?

– Да, – подтвердил я.

Она глубоко вздохнула, словно пытаясь успокоиться. Потом вдруг резко подалась вперед и, перегнувшись через стол, схватила меня за грудки.

– Ты! – прошипела, притягивая к себе. – Ты во что влез, гаденыш мелкий?!

Я заставил себя не сопротивляться: пусть выплеснет, от меня не убудет.

Тут она неожиданно и почти без размаха отвесила мне крепкого леща.

– Валюта?! Наркотики?! – Голос ее сорвался.

– Фу-у-у… – выдохнул я, на миг опешив. Потом сказал, ровно и размеренно: – Нет, не наркотики. И не валюта. Даже рядом нет. Отпусти.

Несколько длинных секунд мы мерились взглядами, потом кисть ее разжалась.

Я распрямился, одернул рубаху.

– Слушай, ты, женщина из Сарапула, – проворчал, потирая темя, – руки-то не распускай.

– Да я со страху… – Щеки Софьи действительно пошли алыми пятнами, а пальцы мелко тряслись.

Я поднял ладони в примиряющем жесте.

– Нет, не то. Совсем не то. И вообще ни один добропорядочный гражданин от меня не пострадал. Клянусь.

Софья приникла к чашке с кофе и выпила ее в три длинных глотка.

– Ну да, – решил я признаться, – есть несколько человек из тех, о ком передача «Человек и закон». Хотели бы они со мной встретиться… Да только хотят они уже давно, безуспешно и без малейших шансов в будущем. В общем… – Я чуть запнулся, формулируя. – Помощь Мелкой носит характер гипотетический. Сам я убежден в том, что ничего такого не понадобится. А вот квартира со взрослой женщиной ей на ближайшие годы точно нужна.

Я замолчал, давая Софье время подумать. Она постепенно успокаивалась: вот заправила за ухо выбившиеся пряди, разгладила платье на коленях… Потом нервно заломила пальцы и подняла на меня настороженный взгляд:

– Это все, чего ты от меня ждешь?

Я понял.

– Слушай. – Я постарался взять задушевный тон. – Я, конечно, не самый хороший человек в этом мире. У меня масса недостатков: я бываю раздражителен, разбрасываю носки и, возможно, буду потом храпеть во сне… Но некий набор принципов у меня все же есть: я не насилую женщин и не покупаю любовь. – Я приложил правую ладонь к груди. – Софи, меня вполне устроят и отношения дружеской взаимопомощи.

Девушка вздохнула, глубоко и прерывисто.

– Ты меня порой пугаешь. Да даже и не порой! – Она обвиняюще ткнула в мою сторону пальцем. – Ты сейчас не похож на школьника. Да даже и на студента-то не похож!

– Ну, у каждого – свои недостатки, не так ли? – Я взялся за подстывший кофе. – Так как тебе мой вариант решения задач? Ты согласна?

Она задумалась, покусывая уголок рта. Вид у нее был слегка пришибленным. Потом решительно тряхнула головой:

– Да. Только мой вклад тут невелик.

– От каждого – по способностям, – наставительно сказал я, расслабляясь.

Софи с грустью заглянула в пустую кружку.

– Ладно, – сказала, – что там у тебя за план на отца?

– Ну смотри. – Я вальяжно откинулся на спинку. – Хочу выкупить его у бабетты. Дам ей денег на обмен ее комнаты в коммуналке на однокомнатную квартиру в центре, а она за это напишет отказное письмо, в котором признается, что не любит отца и готова разменять отношения с ним на квартиру. Вот тут-то ты мне и нужна: с меня – деньги, а с тебя – общение с бабеттой и маклером. Изобразишь женщину, что тоже заинтересована в отце. Как тебе такой замысел?

Софья застыла с приоткрытым ртом. Глаза ее смешно выпучились.

– Ты это серьезно? – отмерла она потом.

– А что тебе не нравится? – спросил я настороженно.

– Все! – отрезала девушка категорично.

– А конкретней? – Я недовольно насупился.

– Почему ты думаешь, что, написав такое письмо, она действительно оставит твоего отца в покое?

– Ну, потому что иначе мы подкинем это письмо отцу… – Я вдруг почувствовал, что, будучи высказанной вслух, эта идея стала звучать совершенно по-идиотски. Щеки мои предвкушающе затеплились.

Софья эффектно взмахнула ресницами и, крепко прижав заломленные руки к груди, уставилась на меня с мольбой, а потом воскликнула – трагически, не своим голосом:

– Дорогой, меня заставили! – И, сменив тон на восторженный, продолжила: – Зато теперь у нас с тобой есть своя квартира!

Я уставился вдаль, медленно переваривая услышанное. Затем застонал и тяжело уронил голову на руки.

– Буратино… – протянула Софья насмешливо. Потом заботливо потрепала меня по волосам. – Какой же ты все-таки Буратино… И ведь как только что меня запугал… Черт-те что чуть было о тебе не подумала!

Я с трудом поднял голову.

– Что же с отцом-то делать?

– Ты оцени, – ехидно улыбалась Софья, – как хорошо, что у тебя есть я. Да это вообще не мужского ума дело. Ты только что это блистательно доказал. Оставь мне.