Встал Дэн.

– Коротко, ваша честь. – Он подошел к кафедре. – Детектив Кроссуайт, среди случаев, когда на вашей памяти ваша сестра меняла украшения, бывало ли, что она надевала серьги, представленные на первоначальном суде над Эдмундом Хаузом, в форме пистолетов, зарегистрированные как вещественные доказательства под номерами тридцать четыре и тридцать четыре «B»?

– Нет, я никогда такого не видела.

Дэн сделал жест в сторону Кларка.

– Вопрос обвинения подразумевал, что существует такая возможность. Могла ли быть такая возможность?

Кларк запротестовал:

– И снова вопрос просит свидетеля строить предположения. Она может давать показания лишь касательно того, что на фотографии.

– Вопрос действительно просит строить предположения, мистер О’Лири, – сказад Мейерс.

– С позволения суда, ваша честь, я полагаю, детектив Кроссуайт объяснит, почему это было невозможно.

– Даю вам задать вопрос, но быстро.

– Возможно ли, что на вашей сестре были эти серьги в форме пистолетов? – спросил Дэн.

– Нет.

– Как вы можете быть так категоричны, учитывая ваши показания, что ваша сестра имела привычку менять свои решения?

– Эти серьги в форме револьверов и бусы отец подарил Саре, когда она выиграла чемпионат штата по ковбойской стрельбе в 1992 году. Эта дата выгравирована на внутренней стороне каждой сережки. Сара надевала их лишь один раз, и они вызвали у нее тяжелую аллергию. Она не могла носить ничего, кроме чистого золота и серебра высшей пробы. Отец думал, что эти сережки из чистого серебра, но оказалось, что это не так. Сара не хотела его расстраивать и ничего ему не сказала. И никогда больше их не надевала на моей памяти.

– Где она их хранила?

– В шкатулке на своем комоде у себя в спальне.

Мейерс перестал покачиваться. Галерея тоже замерла. За окном призрачные темные пальцы опустились еще ниже, и снегопад усилился.

– Спасибо, – сказал Дэн и тихо вернулся на свое место.

Кларк сидел, водя пальцем по губам, а Трейси отошла от кафедры. Ее каблуки цокали по мраморному полу, когда она шла к галерее. В это время внезапный порыв ветра сотряс окна, напугав сидевших рядом. Одна женщина вскрикнула и отшатнулась. Но остальные не шевелились. Даже Мария Ванпельт, выглядевшая роскошно в своем ярко-синем брючном костюме от «Сент-Джона»[31], неподвижно сидела в задумчивости.

Лишь один человек явно наслаждался событиями этого утра. Эдмунд Хауз качался на задних ножках своего стула и улыбался, будто сидел в шикарном ресторане и смаковал каждую крошку.

В начале послеобеденной сессии судья Мейерс с покорным видом сел на свое место.

– Похоже, синоптики частично угадали, – сказал он. – Приближается третий шторм, хотя он ожидается раньше, чем предполагалось, и сегодня я бы хотел поторопить стороны, чтобы до вечера, если это возможно, закончить слушания.

Дэн тут же встал и объявил, что Харрисон Скотт будет последним свидетелем защиты.

– Тогда приступим, – сказал Мейерс.

Высокий и худой Скотт в костюме стального серого цвета занял кресло свидетеля. Дэн быстро осведомился о его квалификации и компетенции. Прежде чем заняться частной практикой и основать Независимую лабораторию судебной экспертизы, Скотт был начальником криминальной лаборатории штата Вашингтон в Сиэтле и Ванкувере.

– На каких работах специализируется ваша Независимая лаборатория судебной экспертизы? – спросил О’Лири.

Скотт убрал со лба песочного цвета волосы. Если не считать проседи на висках, он выглядел слишком молодо для своего внушительного послужного списка. С виду ему бы следовало заниматься серфингом на пляжах Южной Калифорнии.

– Мы проводим все виды экспертизы от анализа ДНК до исследования отпечатков пальцев, баллистический анализ и анализ следов холодного оружия, анализ места преступления и микроанализ таких вещей, как волосы и волокна, стекло, краска.

– Вы не объясните суду, что я просил вашу лабораторию выполнить для данного дела?

– Вам был нужен анализ ДНК трех образцов крови и тринадцати образцов волос.

– Я сказал вам, откуда получены эти образцы?

– Переданные вами образцы ДНК хранились в криминальной лаборатории штата Вашингтон как часть полицейского расследования по делу об исчезновении молодой женщины по имени Сара Кроссуайт.

– Вы ознакомите суд с краткими выводами по результатам анализа ДНК?

– Суд знаком с результатами анализа ДНК, – сказал Мейерс, что-то записывая и не поднимая головы. – Дальше.

– Вы выполнили анализ ДНК крови и волос, которые я вам передал?

– Выполнили, – сказал Скотт и сообщил о результатах.

– Был такой анализ возможен в 1993 году?

– Нет, это было невозможно.

– Сначала о крови. Вы смогли получить профиль ДНК из переданных вам образцов?

– Из-за возраста образцов и способа их хранения, а также возможного взаимного загрязнения получить полный профиль было невозможно.

– Вы смогли получить частичный профиль какого-нибудь из образцов крови?

– Только одного.

– Не могли бы вы дать определенное заключение об этом образце, основываясь на частичном профиле?

– Можно только заключить, что кровь принадлежала мужчине.

– Вы не могли идентифицировать конкретную личность?

– Нет.

Дэн кивнул и посмотрел в свои записи. Исследования Скотта подтверждали заявление Хауза, что это была его кровь, и придавали правдоподобие его утверждению, что он поранился, работая в столярной мастерской, и взял в машине сигареты, прежде чем зайти в дом, чтобы промыть царапины и ссадины. Дэн продолжил:

– Вы бы не описали тесты, проведенные на образцах волос?

– Мы исследовали каждый образец под микроскопом. Из тринадцати исследованных волосков на семи оставались корни, что позволило нам провести анализ ДНК.

– И вы провели анализ ДНК этих семи волосков?

– Мы получили профиль ДНК для пяти волосков.

– Вы провели эти профили через федеральные базы данных ДНК и базы данных штата?

– Да, мы сделали это.

– И совпали они с какими-либо профилями, хранящимися в базе данных?

– Да, мы получили положительный результат для трех из пяти волосков.

– Что означает «положительный результат»?

– Это означает, что профиль ДНК, полученный с трех образцов волос, совпал с профилем ДНК, хранящимся в федеральных базах данных или базах данных штата.