— Что со мной произошло? Где моя одежда? — Она не узнала свой голос, так странно он прозвучал.

Он бросил дрова у печки, избегая смотреть на нее.

— Ты от меня убежала и вернулась промокшая и замерзшая.

И она вдруг вспомнила, как почти всю ночь простояла под дождем у стены какого-то дома, безразличная в своем горе ко всему на свете.

Шон подошел к кровати.

— Я купил тебе одежду, подходящую для леди. — Он указал на вешалку, где висело муслиновое платье, нижнее белье, накидка и шляпка. Внизу стояли туфли, в них — чулки.

Она подумала, что он, вероятно, истратил все деньги, которые предназначались на рейс до Америки, впрочем, какое ей теперь до него дело. Он предал, и она никогда не простит.

— Ты ждешь благодарности? — Она хотела показать свое презрение, но голос подвел — в нем звучали лишь горечь и разочарование.

— Ты ничего мне не должна, — резко ответил он, взгляды их встретились, он покраснел и отвернулся.

Разумеется. Это он ей должен, но она не сможет получить долг, потому что он предпочел другую. Ее сердце вряд ли заживет когда-нибудь от ран, которые нанесены, она уже никогда не станет прежней Эль.

— А где мои бриджи? — мрачно спросила она. Ей хотелось надеть свежее белье и платье, но она хотела его наказать.

— Я их сжег, — прозвучал спокойный ответ. И он протянул ей чистую свежую одежду.

— Как ты посмел! — Она мгновенно пришла в ярость. — Верни мои брюки!

Он ошеломленно остановился и смотрел на нее так, будто беспокоился за ее рассудок.

— Но их больше нет. Ты не можешь ходить по улицам одетая по-мужски. Когда окажешься дома, уверен, уговоришь Тирелла поделиться с тобой гардеробом.

Да, когда она будет дома, брошенная, как его объедки.

Она и была ими, больше он в ней не нуждался и хотел поскорее от нее избавиться. С Пег он так не обращался.

— Я подожду тебя во дворе.

— О да, вместе с Кейт! Ты у нее взял эту одежду? У своей новой подружки?

— Я купил все в магазине, — ответил он сдержанно, видя ее состояние и стараясь ее не злить.

— Но ведь мне вполне подошли бы ее платья! Потому что я не отличаюсь от нее, верно? Я такая же, как все служанки, горничные и фермерские дочки. Для тебя все равно, я не отличаюсь ни от них, ни от любой шлюхи.

Он побелел:

— Ради всех святых, замолчи!

— Почему? Признай, что ты обошелся со мной точно так же, как со всеми девицами, с которыми забавлялся в нашей конюшне, когда мы росли вместе, я видела! — Слезы ярости выступили у нее на глазах. — Как ты посмел сжечь мои брюки!

Он тяжело вздохнул:

— Прости. Прости меня за все. Ты не дочь фермера и ты не шлюха. Я знаю, ты любишь меня… Я преступник и негодяй. Я действительно воспользовался твоей слабостью, и мне нет теперь прощения. — И повернулся к двери.

Она вскочила с кровати, обернув себя одеялом.

— Но я не люблю тебя!

Он замер, потом повернулся к ней.

— Ты был распутником и раньше, и я знала это. Ты им и остался. Ты просто лгун, обманщик и ничтожество!

Он стоял не шевелясь. И молчал. Он был неподвижен, как статуя, изваяние красивого молодого человека.

— Защищайся! — Ее всю трясло от ярости.

Он покачал головой.

Она подбежала и со всего размаха ударила его по щеке.

Он моргнул, но остался неподвижен.

— Это чтобы у тебя не было никаких иллюзий. Я ненавижу тебя теперь, запомни это!

Он наклонил голову и вышел.

Элеонора надвинула шляпу пониже, следуя за Шоном, стараясь, чтобы ее лицо оставалось в тени широких полей шляпы. Шон был в старомодном парике, такие носили приверженцы последнего короля, чтобы замаскироваться и обмануть шпионов, дежуривших около корабля Клиффа. На сердце было тяжело, но ведь она этого и хотела — вернуться домой. Шон сказал, что Клифф отвезет ее в Лимерик. Путешествие по суше было бы короче, но ей хотелось скорее избавиться от его общества, чтобы не разговаривать с ним в дороге. Он, кажется, хотел того же, и они едва обменялись несколькими фразами с того момента, как она ударила его. Он явно торопился. Что бы это значило? На их след уже вышли?

Причалы были уже совсем близко, в гавани сгрудились суда всех размеров и очертаний. И она сразу увидела «Мою прекрасную леди», стоявшую на якоре недалеко от берега. И еще английский военный корабль, на нем развевался британский флаг, заставивший ее содрогнуться. Он казался покинутым; только присмотревшись к палубе, она заметила нескольких моряков в форме красного цвета.

Она ощутила угрозу, исходившую от этого корабля.

— Почему Клифф не может вывезти тебя в безопасное место? Вы с ним просто два сапога пара по женской части, верно? — Она упорно избегала смотреть на него.

— Клифф доставит домой тебя. Мы с ним договорились.

Ей трудно было разговаривать с ним, мужчиной, которого она так беззаветно любила. Она не желала больше его видеть, никогда, но все же он не заслуживал казни, и она надеялась, что ему удастся спастись.

— Не сделай ошибочных выводов из того, что услышишь от меня сейчас. — Она не сводила глаз с моря. — Я хочу попасть домой, и поскорее. Ничего больше. Но я решила, что доберусь по суше. А Клифф пусть вывезет тебя, потому что слишком велик риск оставаться в Корке и дальше. — И наконец посмотрела ему в глаза.

— Как только ты окажешься на борту «Моей прекрасной леди», я сяду на другой корабль. — Голос его как будто умолял о прощении.

Она вдруг покраснела.

— Мне все равно. Главное, чтобы ты оказался подальше отсюда. Тебя схватят, кругом солдаты. А я поеду в дорожной карете.

Под его пристальным взглядом Эль опустила глаза.

— Послушай, у нас нет времени для споров. Планы были обговорены с Клиффом. И он спасет тебя от возможных неприятностей.

Слова вылетели прежде, чем она обдумала ответ.

— А кто позаботится о твоей безопасности, Шон? — Тон был холоден.

— Ты же ненавидишь меня?

Последовала долгая пауза.

— Я тебя ненавижу. Но не хочу твоей смерти.

И вдруг он спросил:

— Ты никогда не простишь меня, Эль?

Она встретила взгляд его серых глаз, в которых прятался страх. И, задрожав, ответила:

— Нет.

— Но я смею надеяться, что это не так.

Элеонора сидела в двуколке, закутавшись в мягкую шерстяную накидку, которую ей дала жена Конелли. На пирсе было слишком многолюдно, потом появились солдаты, поэтому они так и не рискнули приблизиться к кораблю Клиффа. В конце концов Шон отправил ее домой по суше. Повозка была открытой, запряженная одной лошадью, и хотя солнце сияло на небе, день был пронзительно холодный. Вздрогнув от порыва ветра, она плотнее закуталась в накидку. Но главный холод лежал на сердце. Конелли предложил отвезти ее домой, и теперь они были на пути в Адер. Она пыталась не думать, не вспоминать о Шоне, но это было трудно. Итак, она больше никогда не увидит Шона О'Нила.