Дядя выразительно взглянул на меня. И в его взгляде читалось недоверие. Поэтому я сделал удивленный вид и уточнил:

— Что?

— Да так, — ответил Пётр. — Ничего. Ты не особенно разговорчив со мной, племянник. Никогда не рассказывал мне о своем даре.

— Это не дар, — отмахнулся я. — Ничего хорошего в нем нет.

— Ты просто не понимаешь…

Я встал на ноги и подошел к окну. Снаружи сгустились сумерки.

— Это не дар, дядюшка, — повторил я, словно убеждая в этом самого себя. — Ты сам знаешь, что неспроста его называют проклятым.

— Кто называет? Люди? — хитро поинтересовался Петр и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Люди могут заблуждаться. Они боятся то, чего не ведают. То, что им неподвластно. Ты должен помнить, мальчик мой, что дар каждого из нас — это всего лишь нож. Мы сами решаем, как использовать его — для убийства, чтобы разрезать путы или нарубить кочан капусты.

— Не замечал за тобой таланта красноречия, — проворчал я.

— Ты много чего не замечал, Василий. Но похоже, пришло время для открытий.

Петр тяжело поднялся на ноги и пошел прочь из комнаты. Я какое-то время оставался на месте, размышляя об услышанном. Когда я вошел в гостиную, дядька уже смотрел телевизор, потеряв к разговору всяческий интерес. Поэтому я пожелал ему доброго вчера и направился в свою комнату. Но мне показалось, что дядька, увлеченный очередным шоу, даже не понял, что я сказал. Просто кивнул, не отрываясь от экрана.

Я поднялся на второй этаж, вошел в комнату. Сел за стол, включил компьютер, и открыл верхний ящик, куда убрал дневник предков. Открыл записную книжку на месте, где остановился в прошлый раз, выложил на стол закладку, и погрузился в чтение.

Отец упоминал в своих записях про мятежные полки. После разгрома, многие и правда бежали в Европу, где как раз шла очередная междоусобица. А еще, отец писал об отличиях в тактике ведения боев, которые применялись отступниками в бою. Среди этих записей я и нашел нужное. Про восьмой полк, «Упыри», которым командовал князь-отступник Чернышев. Полк специализировался на подавлении бунтов и мятежей. Причем бойцы делали все напоказ, расправляясь с лидерами восстаний. Чтобы у других не было желания устраивать мятежи.

Перед Смутой, полк «Упырей» заразился идеями социалистов-революционеров, и в Гражданскую войну перешел на сторону отступников.

В конце Смуты полк был разбит. В последнем бою князь Чернышев погиб, а остатки полка разбежались по Империи, сбиваясь в банды. Долгое время, они совершали акции устрашения по Империи, устраивая налеты на казармы лояльных полков гвардии, отделения жандармерии, и убивая государевых слуг. Правда, в последнее время таких случаев происходило все меньше. Ячейки активно разыскивали и быстро ликвидировали.

Я закрыл дневник и уставился в окно, обдумывая полученную информацию.

Скорее всего, эти убийцы — последователи «Упырей», которых завербовали среди беглых из Империи. Так или иначе, в городе остались еще минимум двое «Упырей»-ветеранов. И они наверняка прячутся в городе. Осталось понять, где.

Эти люди наверняка прибыли в Империю под чужими именами. Да и личины они, скорее всего, сменили. Но в Империи должны были остаться сочувствующие отступникам, которые могли б помочь им.

Я тяжело вздохнул. Потому что с людьми из ячеек социалистов, которые могли бы рассказать про Бейна и Сильвестра, мне познакомиться не довелось. Значит, здесь меня тоже ждал тупик.

Итак, что остается?

Шантажиста, который отправил письмо Ксении, уже ищет Серое Братство. Торговец, который продал банде пистолет, скорее всего залег на дно. Или бежал из Империи. Если же нет, то Братство быстро до него доберется.

Я взглянул на включенный экран монитора. А затем открыл поисковик, вбил в строке «седьмой гвардейский полк».

Результатов было много. В основном ссылки на историю создания полка и операции, которые провели гвардейцы-отступники до Смуты. В одной из статей я нашел и список тех, кого разыскивала жандармерия. Двадцать пять человек, в черно-синей полевой форме. Часть из них наверняка уже была уничтожена во время бесконечных европейских войн.

Семьи отступников бежали из Империи, их имущество было изъято в пользу страны. Но дома по сей день стояли заброшенными. Потому что мало кто решился бы купить себе здание, в котором жили смутьяны.

Я откинулся на спинку кресла, отстраненно глядя на статью. Единственное, что я понимал: прибывшие, вероятно, прячутся за городом. Потому что до избрания Государственной Думы, они не станут устраивать новые акции террора. Если, конечно, «Упыри» не совсем выжили из ума. А культурная или развлекательная жизнь типа музеев, выставок и ночных клубов, им вряд ли интересна.

— Как разыскать людей, которые не хотят, чтобы их нашли? — задумчиво пробормотал я, глядя на экран.

Но монитор молчал, явно не желая мне подсказывать.

Я выключил компьютер, взял лежавший на столе пульт принялся менять каналы в телевизоре, в поисках чего-то развлекательного, чтобы отвлечься от мыслей про убийство Столыпина.

— Городские банды терроризируют столицу!

Эта фраза вырвала меня из раздумий, и я уставился на экран.

— Бандитизм снова расцвел на улицах городов Империи! — вещал

невысокий худой человек на фоне логотипа партии «Кадетов». — Преступность растет рекордными темпами. И количество преступлений за этот год превысило число, которые были совершены в первые время после Смуты. Жители окраин боятся выходить по вечерам на улицы. А промышленники и мастеровые нанимают частные дружины для защиты своих предприятий. Меня зовут Сергей Иванович Лазарев. Я возглавлял охранное отделение после Смуты. Тогда мы побороли преступность. Поборем и сейчас. Те, кто хочет жить в безопасности, голосуйте за «Кадетов» на предстоящих выборах. Только сообща мы сможем сделать наш город и Империю безопасными.

Я переключил канал. Интересная позиция для предвыборной агитации. А главное — действенная. Потому что количество нападений на банки, организации, и граждан только увеличивалось. Жители практически всех слоев населения были напуганы. Им нужна была надежда. А Лазарев был жандармом, причем знаменитым. Так что, скорее всего, у него будут все шансы на получение