Первыми буканьерами были испанцы, поселившиеся на Антильских островах и имевшие во время охоты постоянные сношения с индейцами. Они привыкли называть сами себя этим индейским названием, которое, впрочем, трудно было бы заменить другим. Буканьеры не занимались ничем, кроме охоты. Они делились на две группы: первые охотились только за быками, чтобы сдирать с них шкуру, вторые – за кабанами, чтобы добывать мясо, которое они солили и продавали колонистам-плантаторам и обывателям. Эти две группы буканьеров носили почти одинаковую одежду и вели схожий образ жизни. Настоящими буканьерами называли себя те, кто охотился за быками, а других они называли не иначе как охотниками. Буканьеры водили с собой свору из двадцати пяти собак, стоившую, по договоренности между ними, тридцать ливров. Как мы уже говорили, вооружены они были длинными ружьями, изготовленными в Дьеппе или Нанте. Охотились буканьеры обычно вдвоем, иногда их собиралось и больше, и тогда все пользовались имуществом друг друга как своим собственным. По мере продолжения нашего рассказа мы подробнее коснемся истории этих необычных людей, их образа жизни и странных обычаев.

…Когда дон Санчо с мажордомом уехали, Польтэ и Олоне долго насмешливо глядели им вслед, а потом опять принялись устраивать свой букан. Как только букан был готов, огонь разведен, мясо положено на плетенку, Олоне и Польтэ принялись за дело. Они расстелили шкуру быка, прибили ее к земле кольями, потом сильно натерли золой, смешанной с солью, для того чтобы шкура высохла скорее. После этого они занялись ужином. Приготовления были непродолжительны и несложны: кусок говядины положили в стоявший на огне котелок, наполненный подсоленной водой. Говядина сварилась быстро. Олоне вынул ее с помощью длинной острой палочки и положил на пальмовый лист, служивший блюдом. Потом деревянной ложкой он собрал жир и сбросил его в горлянку. На этот жир он выжал сок лимона, прибавил немного перца, смешал, и знаменитый перечный соус, так любимый буканьерами, был готов. Положив пальмовый лист с говядиной на расчищенное место перед палаткой, он позвал Польтэ. Сев друг против друга, они взяли ножи, деревянные палочки вместо вилок и с аппетитом принялись есть, старательно обмакивая каждый кусок говядины в перечный соус. Собаки окружили их, не смея просить, и жадно смотрели на еду, следя сверкающими глазами за каждым куском, отправленным авантюристами в рот. Ужин длился уже некоторое время, когда две собаки вдруг подняли головы, с беспокойством принюхались и залаяли, а следом за ними и вся свора разразилась громким лаем.

– Ого! – сказал Польтэ, прихлебывая водку и передавая горлянку Олоне. – Что бы это значило?

– Верно, какой-нибудь путешественник, – беззаботно отвечал Олоне.

– В такое время? – с сомнением произнес буканьер, подняв голову и взглянув на звезды. – Черт побери! Уже больше девяти часов.

– Не знаю, кто это может быть, но мне слышится лошадиный галоп.

– Правда, ты не ошибаешься, это действительно лошадиный топот… Ну вы, тихо! – прикрикнул он на собак, залаявших еще громче и готовых уже броситься вперед. – Лежать, черт побери!

Собаки, давно привыкшие беспрекословно повиноваться тону хозяина, немедленно уселись на место, перестав лаять, но продолжая глухо ворчать.

Между тем стук лошадиных копыт, который собаки услышали издалека, быстро приближался. Скоро он стал совсем отчетлив, и наконец из леса выехал всадник. В темноте нельзя было узнать, кто он. Выехав на равнину, он остановился, несколько минут осматривался вокруг с нерешительным видом, потом снова пришпорил лошадь и крупной рысью направился к букану. Доехав до буканьеров, спокойно продолжавших ужинать, он поклонился и заговорил с ними по-испански.

– Добрые люди, – сказал он, – кто бы вы ни были, я прошу вас именем нашего Спасителя Иисуса Христа оказать на эту ночь гостеприимство заблудившемуся путешественнику.

– Вот костер, вот говядина, – коротко ответил буканьер на том же языке, на котором говорил незнакомец. – Отдохните и поешьте.

– Благодарю вас, – отвечал всадник.

Он спешился, при движении плащ его раскрылся, и буканьеры заметили, что человек этот облачен в монашескую рясу. Открытие удивило их, но они не обнаружили своего удивления. Незнакомец, в свою очередь, вздрогнул от испуга, поняв, что, торопясь отыскать приют на ночь, наткнулся на букан французских авантюристов. Впрочем, он тотчас взял себя в руки.

Между тем буканьеры дали ему место подле себя, и, пока он надевал путы на лошадь и снимал с нее узду, чтобы она могла есть высокую сухую траву, росшую на равнине, они приготовили ему кусок говядины, способный утолить аппетит человека, уже двадцать четыре часа не имевшего во рту ни крошки. Несколько успокоенный дружелюбным обращением авантюристов и попросту лишенный выбора, приезжий храбро покорился неприятным обстоятельствам, в которых оказался. Сев между буканьерами, он принялся есть, размышляя про себя, как бы ему теперь избавиться от опасности, в которой он определенно находился.

Между тем авантюристы, перед появлением гостя уже почти закончившие ужин, дали поесть собакам, чего те ждали с нетерпением, а после разожгли трубки и начали курить, ничуть не обращая внимания на незнакомца. Наконец гость вытер рот и, чтобы доказать своим хозяевам, что он так же спокоен, как и они, взял сигару и закурил, стараясь держаться так же беззаботно, как и буканьеры.

– Благодарю вас за ваше великодушное гостеприимство, сеньоры, – сказал он через минуту, понимая, что более продолжительное молчание может быть истолковано не в его пользу. – Мне было необходимо собраться с силами – я с самого утра ничего не ел.

– Это большая неосторожность, сеньор, – отвечал Польтэ, – отправляться в путь без сухарей, как выражаемся мы, матросы. Степи похожи на море: знаешь, когда пустишься в плавание по ним, но никогда не знаешь, когда пристанешь к берегу.

– Ваши слова абсолютно справедливы, сеньор. Если бы не вы, мне пришлось бы провести очень неприятную ночь.

– Ба-а! Мы уверены, что в подобных обстоятельствах вы поступили бы точно так же. Гостеприимство – священный долг, от которого никто не имеет права отступаться, и ваш случай служит тому доказательством.

– Я не совсем вас понимаю…

– Вы испанец, если я не ошибаюсь, а мы, напротив, французы. Мы забыли на время нашу ненависть к вашему народу и приняли вас, как имеет право быть принят всякий посланный Богом гость.

– Это правда, сеньор, и верьте, что я благодарен вам за это вдвойне.

– О боже! – ответил буканьер. – Уверяю вас, что вы напрасно так настаиваете на этом. То, что мы делаем, мы делаем столько же для вас, сколько и для нашей чести. Поэтому, сеньор, прошу вас не говорить об этом более, – право, не стоит труда.

– Может быть, вы не подозреваете, сеньор, – смеясь, заметил Олоне, – но мы с вами знакомы.