Устроили светомаскировку! Плотные шторы повесили, планшеты, решетки, двери, обитые железом, понаставили.

Умеют люди гулять и работать! Самое странное, что при такой насыщенной жизни журнал выходит вовремя, причем, есть в нем забавные материалы, попадаются интересные статьи. Молодцы, в общем, профессионалы — одно слово! Да и я молодец, можно сказать, на голом месте пленку проявила и снимки сделала. Главное, что еще никто об этом ничего не знает, никому ничего не известно.

Повезло, если можно назвать везением те события, в которых поневоле пришлось участвовать. Так уж устроена жизнь, — философски подумала Катя, — одни гибнут, другие их убивают. Третьи пытаются поймать убийц, четвертые же делают снимки ничего не подозревающих убийц и их жертв, а пятые пьют и даже не знают, что произошло в городе. Но жизнь продолжается", — с этими мыслями Катя махнула рукой, понимая, что сейчас у нее одна дорога — заехать к Лильке в редакцию, потому как ключи она забыла в квартире.

В семь утра азербайджанцы, жившие в снятой на краю города квартире, уже были одеты и ждали появления Толика. Он, как всегда, был пунктуален и ровно в семь постучал в дверь.

Гейдар несколько секунд подождал, а затем с улыбкой отправился открывать. Он даже не спрашивал, кто там, прекрасно зная, что так постучать мог лишь один-единственный человек.

Азербайджанец открыл дверь и протянул руку.

— Через порог у нас не здороваются, — улыбнувшись, сказал Анатолий и показал свои руки. Они были перепачканы машинным маслом. — Мимо у вас хоть найдется?

— Наверное, есть немного.

— Ну и хорошо, — Толик, даже не закрыв за собой дверь, направился в ванную комнату, грязную и запущенную. Из-под его ног побежали тараканы. "Фу, нечисть!

Чуют животные, что смертью тут запахло", — подумал Анатолий.

Вода полилась ржавой, тонкой струей, хлюпающей и булькающей, а затем буквально хлынула с ревом. В подставленных под кран ладонях осталось немного песка.

Осмотревшись, Анатолий нашел коричневый растрескавшийся обмылок и взялся тереть им руки. Делал он это с брезгливостью.

— Чево руки гразный? — спросил Гейдар, опираясь плечом на притолоку.

— Грязные оттого, что испачкал, — отрезал Анатолий. — Свеча в моей тачке полетела. Вы готовы?

— Всегда готовы. А деньга ты принес?

— Принес, принес, — идеально чистым платком Анатолий тщательно вытер руки, затем извлек из кармана пачку долларов. — Здесь две, — сказал он, передавая деньги, перетянутые черной аптечной резинкой.

— Два на три никак не делится, — спокойно сказал Гейдар.

— Это тебя в азербайджанской школе так научили деньги считать? Так вот, тысяча восемьсот на три делится, а двести оставишь себе. Ведь ты у них вроде как начальник?

— Да, началник, — не без гордости сказал рослый Гейдар.

— Вот и хорошо. Собирайте свои шмотки, остальное получите после работы.

— Сразу после работы?

— Сразу.

Гейдар пересчитал все деньги, слюнявя большой палец. Деньги он считал умело, как считают купюры торговцы мандаринами на рынке.

— Слышу, настоящие, — сказал азербайджанец.

— А то… — ответил Анатолий.

Двое подручных Гейдара сидели на том же диване и в тех же позах, в каких видел их вчера Анатолий. Единственное, что изменилось, так это одежда. Одеты они были в те же самые шмотки, в которых были Шурик и Сашок во время налета на Малютина.

— Пошли, ребятки.

Сумку с оружием понес один из азербайджанцев.

— Садитесь все на заднее сиденье, — скомандовал Анатолий, открывая заднюю дверь «Джипа» с тонированными стеклами, — здесь вас никто не увидит.

— Это хорошо, — азербайджанцы уселись плечом к плечу, сумку положили под ноги.

— Значит, так, — не запуская двигатель, произнес Анатолий, разговаривая с азербайджанцами через плечо. — Я вас сейчас отвезу в центр, там во дворе стоит белый «Опель», накрытый брезентом. Вот ключи.

— Машина чистая?

— Чистая, — сказал Толик. — Угнанная. Владелец в отпуске, вернется через месяц. Так что можно действовать смело.

— Это карашо.

— Но смотри, правила не нарушай, ехать будешь примерно.

— Гейдар ездит хорошо.

— Ты что, сам собираешься за рулем сидеть?

— Да, сам.

— Ну как решите, так пусть и будет.

— Кого убирать будем?

— Я покажу. Поедешь за мной.

— Карашо.

Два других азербайджанца молчали, как рыбы. Толик так и не понял, понимают они по-русски или нет. Гейдару они подчинялись беспрекословно, словно были его младшими братьями.

Через полчаса «Джип» остановился возле касс «Аэрофлота». До двора, где стоял «Опель», оставалось полквартала.

— Пойдешь по этой улице. Видишь арку?

— Вижу арка, — сказал Гейдар.

— Зайдешь во двор. Там возле трансформаторной будки стоит крытый выцветшим брезентом белый «Опель»

— Номер какой? — спросил азербайджанец.

— Не помню. Да и какое это имеет значение?

— Бак полный?

— Полный. Возьми ключи. Выедете, а я к этому времени развернусь. И езжайте за мной, держитесь метрах в пятидесяти сзади. А теперь выходите.

Гейдар немного подозрительно посмотрел на Толика.

Ему все казалось, тот его обманывает, но в чем именно, никак не мог сообразить.

— Что так смотришь? — Толик улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Все хорошо будет. Вы здесь люди чужие, долго задерживаться не собираетесь. Свое дело сделали и уехали с деньгами. Машину, чтобы выбраться из города, я вам найду.

— Значит, восемь? — уточнил Гейдар.

— Восемь. Но осталось шесть? — и вновь в улыбке обнажились здоровые зубы Толика.

«Вот же идиоты! — пробормотал Толик, глядя на то, как Гейдар и двое его подручных неторопливо переходят улицу в неположенном месте. — Слава богу, гаишника рядом нет, а то свистнет, остановит… Питер — это не Москва. Тут бы этих „лиц кавказской национальности“ повинтили бы в два счета на первых десяти метрах».

Наконец Толик вздохнул с облегчением. Азербайджанцы перешли улицу друг за другом, как выводок уток, и исчезли в арке. Ровно через десять секунд Гейдар с озабоченным лицом вновь показался в арке. Сомнения закрались в душу Толика. «Уж не случилось ли чего?» — рука сама потянулась к ключу зажигания. Но Гейдар, перебегая улицу, жестом показал, что хочет закурить.