Я даже не стал ждать, когда дверь окончательно закроется. Практически не соображая, что делаю, снова потянулся к штанам – к паху, чуть съезжая пятыми точками по сиденью вперёд и расставляя ноги широко в стороны, как какой-нибудь неблаговоспитанный гопник в метро. Член вынырнул из расстёгнутой ширинки, подобно утопающему из глубин удушливой бездны, распрямляясь и являя себя миру во всей своей совершенной эрегированной красе. Стоял так уверенно, гордо и с нескрываемым бахвальством, будто собирался протаранить в лобовую не одно девственное препятствие, а как минимум с дюжину. Как, наверное, не стоял даже в предоргазменные моменты или во время оргазмов.

Разве что трогать я его пока не стал, продолжая дуреть от недавно пережитого безумия, схожего с убойным состоянием наркотического опьянения. Можно сказать, наслаждаясь этими ни с чем не сравнимыми ощущениями, как в край упоротый торчок.

Подумать только, а ведь находился всего в нескольких миллиметрах от желанной цели и мог уже погрузиться в неё на всю длину и глубину по самые яйца.

Серая Шапочка права. Я тот ещё псих. Но весьма расчётливый и изощрённый. Потому что это была не издёвка над самим собой, а празднование безоговорочной победы. Теперь я мог делать со своей жертвой всё, что только не пожелаю. Теперь она от меня уже никуда не денется.

Так что я не просто любовался радующими глаз дивидендами после безупречно проведённой мною разгромной операции, но и отчитывал минуты до следующего, так сказать, контрольного удара. Куда же без него? Чтобы не словить долгожданный приход с праздничными фейерверками и танцами? Не для того я всё это затевал.

Я потянулся правой рукой к той части стола, где оставил свой айфон в боевой готовности, ненадолго коснувшись расслабленными пальцами левой ладони твёрдого, как камень, ствола члена, словно проверяя на ощупь, насколько он сейчас хорош и безупречен, и сколько для его разрядки понадобиться телодвижений. Включил дисплей телефона, мысленно сверился со своими внутренними часами. Отчитал ещё где-то минуту, время от времени поигрывая крайней плотью у вздутой головки с уже скопившейся на её вершине густой каплей смазки. Затем полез в телефонную книжку и выбрал нужный мне номер, ставя вызов на видеосвязь.

Маленькая засранка. Должна была ответить чуть ли не сразу, тем более, что своего мобильного она здесь потерять никак не могла, учитывая какие у неё должны были быть бездонные карманы в её безразмерных тряпках. Да и ничего схожего с телефонной вибрацией в радиусе нескольких метров я так и не услышала. Значит, сотовый при ней.

И, да, я угадал, когда она всё-таки соизволила ответить. Правда, приняла звонок без ответного выхода в видео-эфир.

– Что, Вам, От меня, Надо! – почти шёпотом, точнее, змеиным шипением сквозь стиснутые зубы, чётко чеканя каждый слог и слово, будто забивая гвозди, или мысленно забивая их мне прямо в темечко.

– Чтобы ты включила камеру и показала свою возбуждённую рожицу. Забыл тебя предупредить. То, что произошло до этого в моём кабинете – это моё очередное наказание. И, если ты не сделаешь то, что я пока ещё прошу по-хорошему, накину ещё несколько соответствующих штрафов, вместо давно заждавшихся тебя поощрительных бонусов. В любом случае, выбор за тобой.

– Да чтоб тебя!.. – она явно хотела выругаться куда более крепко, но каким-то чудом сдержалась, и, судя по чуть затихшему голосу, она только что отвела мобильный гаджет от своего лица.

Две-три секунды и вот большая часть чёрного экрана наконец-то заполнилась живой картинкой в образе насупленного и явно раскрасневшегося личика Серой Шапочки.

– Где это ты сейчас прячешься? – в принципе, я угадал. Она так и не направилась после моего кабинета к лифтам здания – на верхний «президентский» этаж к своему рабочему месту под защитное крылышко моего младшего братца. Сидела, скорей всего, в какой-нибудь каморке, куда мало кто заглядывает в течении всего трудового дня, и которую она нашла то ли на нашем этаже, то ли на другом из ближайших.

– Зачем это тебе?

– Затем, что хочу знать о всех твоих ближайших планах и действиях. Ты себе дрочишь, да?

– Пошёл ты!.. – выпалила она свой ответ не особо искренне. Хоть и с запалом, но запал это походил на немощный, едва не мученический стон. Будто ещё немного, и она разревётся от собственного бессилия или того, что только что с собой делала. Вот только едва ли она заперлась в одной из подсобок или копировальной издательства, чтобы предаться душераздирающим рыданиям по своей горькой судьбинушке.

– Обязательно пойду. Но после того, как кончу. Ты ведь тоже хочешь кончить? Поэтому такая красная, да? Играешься со своей дикой орхидеей осмелевшими пальчиками. Вспоминаешь, как я её нализывал и трахал пальцами, и как ты текла под моим языком.

– Ты больной ублюдок, Мареш! Самый обыкновенный больной ублюдок! – она снова практически это простонала или прохныкала, но так и не расплакалась. И, судя по её глазам, она действительно была ещё возбуждена, неслабо возбуждена. А я её так не вовремя потревожил. В общем, сволочь я такая редкостная, что тут скажешь.

– Ну, давай, моя отважная супердевочка. Я хочу знать всё, что ты сейчас с собой делаешь, если боишься показать, а вот я покажу, что я с собой делаю.

Пока я всё это зачитывал собственным сбивающимся от частого и глубокого дыхания голосом, пропуская по нервам и венам будоражащие разряды первосортной похоти, пальцами по сенсорному дисплею настраивал камеры своего мобильного, запуская задний объектив и подключая видеосъёмку своего члена в наш общий видео-сеанс.

– Видишь, как я тебя хочу. – я протянул к нему левую руку и лишь слегка обхватил кончиками пальцами упругий ствол, чтобы показать, что это действительно я и мой ожидающий звёздного часа перевозбуждённый х*й. Снова подвигал бархатной подвижной кожей от середины пениса до блестящей головки, после чего довольно рыкнул.

– Видишь, как ты меня сегодня завела. Ты и только ты, и твоя сладкая пиз**нка. Всё ещё чувствую её вкус на губах и во рту. Ты ведь тоже хочешь попробовать его? Ощутить его размер, облизать язычком всю его залупу.

Анна не сдержалась и опять жалобно всхлипнула, впервые не зная, что делать в столь «неправильные» для таких, как она, правильных девочек моменты. Ведь ещё совсем недавно за подобные игры в прямом эфире она могла послать меня на йух без каких-либо опасений за своё ближайшее будущее, а теперь… Теперь и хотелось, и кололось. И рыбку съесть, и на этот самый йух сесть. Желательно прямо сейчас.

– Можешь и дальше себя дразнить и ласкать, но я хочу видеть, что ты чувствуешь в этот момент по твоему лицу и глазам. Не убирай камеры и смотри на экран. И дрочи… вспоминай, как я растирал тебе там всё языком, и как ты обсасывала мои пальцы, когда я трахал ими тебя там же.

Движения моих пальцев перешли в более существенные манипуляции, двигаясь уже по всей длине члена более активней и показательней.

– И представляй… как совсем очень скоро он будет в тебя входить. Заполнять тебя, скользить изнутри и раздражать, толкаться глубже… жёстче.