Один смарр нападал, другой защищался, и воздух между двумя магами дрожал подобно мареву. Никакого огня, льда или молний — лишь голая сила против голой силы.

Миг… Другой…

И шаткое равновесие нечеловеческой схватки пошатнулось. Из глотки вновь пришедшего донеслось глухое ворчание, и он сделал коротенький шаг вперед.

Павел перебросил ствол на обороняющегося, потом — рывком — обратно. Казалось, малейшее вмешательство, и чашу ужасных весов можно склонить в нужную сторону. Только вот какая из сторон нужнее?

— Во имя Посейдона… — повторил атлант, закрывая рукой зрачок ствола. И пояснил в ответ на удивленный взгляд: — Ты сегодня спас меня, я хочу поквитаться. Пробьешь их защиту — умрешь.

Рычание пришельца стало явственней. Он сделал еще один шаг вперед, и бывший преследователь Павла наконец отступил. Какие энергии давили на него? Какие заклинания — атакующие и оборонительные — метались между магами? Ни один из гуманоидов никогда не постигнет этого… разве что менталы.

Менталы?!

Взгляд Павла уперся в кольцо, лежащее теперь точно посередине между двумя рептилиями. А торговля-то, похоже, не закончена! Ассоциация проскочила яркой искрой, но Павел поспешно затолкал свою мысль обратно в подсознание, всерьез опасаясь, что ее подслушают.

Нападающий прошипел что-то на своем языке. Обороняющийся ответил… И в тот же миг упал на одно колено. Пришелец сделал странное движение руками, будто разводил двери лифта. И бросился вперед. Молниеносный выпад, хруст плоти и костей… Два капюшона сомкнулись, а мгновение спустя нападающий уже отступил. Тело первого смарра с глухим стуком обрушилось на искореженный паркет, и Павлу показалось, что оно стало на голову короче.

— Зараза… — прошептал землянин.

Гость отступил от поверженного еще на шаг. Нагнулся, бережно поднял кольцо и повернул свой капюшон к Павлу.

— Здравс-ствуй, Головин…

Тот вздрогнул, словно от оплеухи. И секундой спустя опустил оружие.

Все голоса смарров для людей одинаковы, но назвать землянина по имени мог только один из ящеров. Бывший друг, дравшийся плечом к плечу… Бывший соперник, терпевший поражение в интригах… Бывший враг, кровавой победе которого помешал лишь случай…

Кем он станет теперь?

— Здравствуй, Чщахт, — проговорил Павел. И, почувствовав, что ноги больше не держат, присел на остатки кресла. — Хоть и не знаю, стоит ли желать тебе здравствовать…

В удобствах ящер не нуждался. Прихотливо сложившись под своим плащом, он уселся прямо на пол, как собака — на все четыре лапы. Зрелище было экзотичным до нелепости, и Павел едва не расхохотался снова. С нервами, конечно, надо что-то делать, но смарр, выполняющий команду «сидеть» в ожидании косточки от хозяина… Как хотите, но это было слишком.

Атлант не увидел в ситуации ничего комичного — его раса так и не нашла общего языка с четвероногими своего мира. На с трудом сдерживающегося землянина Уний косился с нескрываемым раздражением.

Смарру же было наплевать. Как обычно.

— Я приш-шел… — сообщил он очевидное. И, подумав секунду, уточнил: — Ус-спел… Плох-хо…

— Куда ты успел? — хмуро выговорил Павел. — То есть… К чему?

— С-сюда… — невозмутимо пояснил ящер. — К с-схватке…

Павел вздохнул: каков вопрос, таков и ответ. Ладно, можно и с другого боку…

— И что дальше? В кольце больше нет заряда.

Выглядеть умнее, чем есть, — это самое лучшее, что у Павла получалось. Обычно обман раскрывался быстро. Но порой соперник успевал проговориться о чем-нибудь важном.

— Плох-хо… — повторил ящер. — С-смерть… Вс-се равно вернуть…

— Он тоже говорил про смерть. — Павел кивнул на обезглавленное тело, залившие кровью половину холла. — И оказался прав, хотя наверняка имел в виду кого-то другого. Что это за камень, Чщахт? Неужели все это его стоит?

Павел окинул взглядом разгромленное помещение, трупы… И только тогда до него вдруг дошло: все действительно было из-за этого камня. Не только гибель троих бойцов и незнакомого смарра — его утреннее «недоразумение» с ассамблейщиками, сожженная дача шефа, бессонная ночь за рулем почти на пределе нервов… Едва не погибший в огне Градобор, плен Потапова в вероятности гипербореев, будущие разборки в Совбезе и почти наверняка грядущий кризис в отношениях с нелюдями…

Все это было и будет только потому, что ящерам приспичило вернуться на Землю за этим камнем. Ну что за сволочизм? Почему Градобору не удалось сжечь побрякушку тогда в лесу!

— С-слиш-ком с-сложно с-сказать… — произнес ящер.

Землянин кивнул: ничего другого от смарра ждать и не приходилось.

— А ты попробуй. Мы постараемся вникнуть.

Однако в этот раз Павел ошибся, смарр вовсе не собирался уходить от разговора. Он тихо прошипел что-то под нос и, оторвав одну лапу от пола, быстро сплел в воздухе невидимый узор.

Подождав еще секунду в ожидании эффекта, Павел пожал плечами и молвил:

— Ну и что?

— Ничего особенного, — ответил ящер. — Так будет быстрее…

— …Человек может быть полезен, — сказал ящер. — Возможно, и атлант…

— …Надо рассказать… — произнес ящер. — Крошечный шанс… Нельзя не использовать…

Павел часто заморгал и даже тряхнул головой, прогоняя приступ головокружения. Возможно, он опустился бы на пол, если б уже не сидел.

Смарр больше не шипел подобно проколотой шине, деля фразы на отдельные наборы слов. Теперь он говорил более ясно, чем любой гуманоид. Говорил тремя голосами одновременно, каждый из которых звучал одинаково громко и одинаково понятно. Вот только человеческому восприятию пришлось туговато…

— Что это было? — пробормотал атлант, испытывая, видимо, такое же ощущение дезориентации. Он устоял на ногах, но отчаянно сжимал руками виски, будто боясь, что расколется череп.

— Это я, — ответил ящер. — Мы говорим так…

— …Люди одиноки, — сказал ящер. — Они говорят лишь за себя…

— …Стоит ограничить смысловые уровни, — произнес ящер. — Затрудняет восприятие…

Вот, значит, как! Павел и Уний переглянулись, одинаково ошеломленные пониманием. Сколько ящеры твердили: что знает один смарр, знает гнездо; что говорит гнездо, говорит каждый смарр. Как же долго гуманоиды — люди и нелюди — воспринимали это лишь как фигуру речи, вместо того чтобы задуматься о буквальном смысле…

Первый голос, несомненно, принадлежал самому Чщахту. Второй… Кому? Целому гнезду с его бесчисленными родственными коленами? И если так, то чей тогда третий, вещающий не мысли, но выводы?

А может быть, это действительно лишь несколько уровней мышления: первый — коммуникативный, второй — аналитический, третий — уровень выработки решений?