Александр Леонтьев:

Я знаком с подобного плана людьми. Они ведь довольно достойные мужики, повидавшие жизнь, умудренные опытом. Но есть в них эта жилка, как у нас, музыкантов, дорога. Так они, видимо, не могут жить без войны. И гибнут за три копейки. Зачем – непонятно. Я не знаю, в чем суть конфликта в этой Сирии – и никто не знает. Не хочу подходить ко всему голословно, но нет таких денег на Земле, которые стоили бы жизни одного человека. Одно дело – за Родину умирать. Но вот так – за деньги… Тем более конкретно этих ребят, которые там погибли, мне объективно очень жаль. Потому что, как правило, это достойные мужики. Здесь примерно так же, как с Горшком. Жаль – и все, но каждый сам делает свой выбор.

Яков Цвиркунов:

Текст песни – это реакция на все то безумие, в котором как-то неожиданно оказались все мы. Вроде бы уже в 2000-х годах все было хорошо и могло быть еще лучше. Но дальше нас захлестнула дикая военщина со всех сторон.

Александр Леонтьев:

Порядок песен в альбоме обычно выстраиваю я – эта обязанность лежит на мне. Исхожу я при этом из нескольких своих правил и предпочтений. В этом случае у меня отнюдь не было желания раскидывать песни из сингла по альбому. Я выстраивал трек-лист альбома так, будто этого сингла не было, а песни просто так легли, без вариантов. Должна быть определенная последовательность номеров с учетом темпов, настроений, энергии для того, чтобы альбом можно было слушать целиком. Терпеть не могу, когда начинают перематывать с песни на песню. Конечно, это далеко от концептуального альбома – в прямом понимании этого слова, когда есть не только текстовые, но и музыкальные лейтмотивы. Тем не менее у нас все равно альбом получается завершенным произведением.

Александр Леонтьев:

Такая безысходность, что об этом, наверное, стоило написать. Тем более непреложность факта, что все мы когда-нибудь умрем, серьезно влияет на мое мировоззрение. С позиций любого человека, а следовательно, эгоцентриста, тебя должно волновать, что вообще все умрет и ничего не будет. Пустота – это страшно, конечно. На самом деле, я уже с этим смирился, и могу об этом спокойно говорить.

Не могу сказать, что ночью я проснулся в ужасе и решил эту песню написать. Когда в такие моменты пробуждаешься, уже не до песен. Иногда я просто ору от страха. Пытаешься трясти головой, выкинуть страх оттуда, но это очень больно.

Александр Леонтьев:

В какой-то момент мне стало понятно, что с альбомом вообще беда, потому что несколько текстов не готовы. Яшка, как человек ответственный, чтобы я не чувствовал себя одиноким, приехал в Москву и прибежал ко мне домой. Мы с ним пили кофе, пытаясь устроить «мозговой штурм». Он показывал свои заготовки, причем просто от балды. Пусть не подойдет, но чтобы была хоть какая-то работа. Я уходил в комнату и что-то писал. Так, например, появился «Вечный». Возвращаюсь на кухню, Яшка тоже сидит и что-то пишет. Это была ценная поддержка с его стороны. В итоге за пару дней мы справились.

Яков Цвиркунов:

Поклонники ее очень любят, и это удивительно, потому что она не выглядит как стандартный хит, который написан по всем канонам. «Самая темная ночь» изначально сложна композиционно и мелодически, поэтому я поразился, что столько народу на нее сразу запали. Когда она задумывалась, я даже не знал, о чем она вообще будет. Саня сказал, что есть концовка припева «скроет меня самая темная ночь». Я сел, дописал припев, чтобы к этой строчке перейти разумно. Относительно этого припева начала вырисовываться тематика песни, и тут уже Саня мочил сам.

Александр Леонтьев:

Я сразу понял, что песня будет о бессмертном. На альбоме идут две темы подряд: «Самая темная ночь» про то, как хреново и страшно быть смертным, а «Вечный» – как хреново и страшно быть бессмертным. Песня о бессмертии более легкая, похожа на старые «Кукрыниксы». Когда я писал текст, то не знал, с чего начать, поэтому просто смотрел по «Википедии», какие смысловые крючочки можно расставить.

Ну вот, например, какие цивилизационные моменты? Разные изобретения: топор, лук, стрелы, копье, флейта, свеча, стекло, бумеранг, да Винчи, Галилей, Вивальди. И тут же из Вивальди у меня рождается строка, что герой «показал Вивальди, как играть на скрипке». Далее по списку – пирамиды, Вавилонская башня… и пошло-поехало. А потом уже появился крючочек «я придумал стрелы», потому что мне понравилось, что это будет еще и намек на песню «Стрелы». По факту песня написалась очень-очень быстро.

Александр Леонтьев: