– Ага, – говорит охотник, доедая лепёшку Горохова. – Они ему много денег за то дали.

– Так много, что он живёт на краю цивилизации? – сомневается уполномоченный. – Получше места не нашёл?

– Ага. – сразу соглашается Шубу-Ухай, не чувствуя сарказма в голосе своего собеседника. – Может, там ему нравится.

– Что там может нравиться? – всё с той же интонацией интересуется Андрей Николаевич. – Жара под шестьдесят каждый день?

На это Миша ему ничего не отвечает, кажется, у него просыпается аппетит, он начинает соображать себе лепёшку с паштетом и луком.

И тогда Горохов спрашивает у него:

– А как зовут этого твоего знакомого?

– Аяз, – говорит Миша и добавляет: – Аяз Оглы.

– Оглы – это у него фамилия такая? – уточняет Горохов, он никогда такого имени не слыхал.

– Не знаю, – отвечает охотник беззаботно. – Наверное.

Он с большим удовольствием откусывает лепёшку с саранчой и луком, откусывает большой кусок, ловит крошки паштета и закидывает их в рот, видно, наконец голод даёт о себе знать.

«Пил целые сутки и ничего не ел. Вот теперь отъедается».

Миша же, прожевав кусок и запив его глотком чая, снова говорит:

– Аяз знает, где найти вещество, он нам поможет.

И тогда уполномоченный вполне логично интересуется:

– А что же он сам его для Церен не добывает? За него Церен золотые горы обещает.

И на этот его логичный вопрос последовал вполне себе понятный ответ:

– Он Церен боится. Церен сказала, что разберёт его на молекулы, если найдёт. Сказала, что разберёт без отключения мозга, живьём разбирать будет. Сказала, что с ног начнёт. А она таким не шутит, сказала, что разберёт, – так разберёт, – объяснял Миша, и в его голосе слышалось большое уважение к женщине, которая обещала его знакомому такую расправу.

– А ты про это откуда знаешь? Тебе про это этот твой Аяз сказал?

– Нет, человек от Церен приезжал. Спрашивал меня, как его найти, – отвечает Миша и принимается сооружать себе новую лепёшку с паштетом. – Но я не сказал. Он мне деньги предлагал, но я всё равно не сказал. Сказал, не знаю.

– Почему? Этот Аяз – твой друг? – уточняет уполномоченный.

– Нет, не друг… – говорит Шубу-Ухай. – Он торговец был. Хитрый был. Сначала по дальним оазисам саранчу скупал задёшево, я ему тоже продавал, так и познакомились. Давно, давно…

– Это ты его с Церен познакомил?

– Я… – Миша снова кусает лепёшку. Рассматривает паштет и комментирует увиденное: – Вроде паштет не очень, саранча плохо чищенная, а всё равно вкусно тут у них, – чуть пожевав и выпив чая, он продолжает: – Церен всё время людей просила привозить, пророкам всё время люди были нужны. Живые… Можно и мёртвых привозить, но только свежих, а вот живых так они особенно просили… А Аяз, как про то узнал, свою торговлю совсем забросил, стал в Обитель людей возить… Ну там, старых, больных, иногда и не больных, в Обители за них хорошо платили. Вот он и старался, таскался по оазисам, всех, кого мог забрать, – забирал. А потом он нашёл одно место… Говорит, нашёл место, а там вещество. Отвёз его Церен, а та пообещала ему много денег, если он ещё его привезёт.

– Это он тебе рассказывал? – уточняет уполномоченный.

– Ага, – кивает охотник. – Он…

– А зачем?

Глава 33

– Хотел, чтобы я с ним за веществом пошёл. Говорил, что там нужен крепкий человек, слабый до вещества не дойдёт. А одному идти, говорил, опасно. Опасно там…

– И что же ты не пошёл с ним?

– А, – Шубу-Ухай машет куском лепёшки и морщится. – Сначала я идти с ним не хотел. Думал, это новое плохое дело… Как людей возить… Он и раньше мне предлагал людей к пророку возить вместе… Хотел, чтобы я ему помогал… А я это всё не люблю… Ну и про это я тоже так думал.

– А чего не любишь? – Горохов внимательно смотрит на проводника.

– Да…– тот опять морщится. – Люди плачут всю дорогу, просят отпустить их, знают, куда их везут… Старые, или больные, или слабые… А всё равно… Он им уколы делает, чтобы спали… Но… Мне всё равно такое не по душе… А ещё, пока их довозят до Обители, некоторые умирают… Оно понятно… Больные, старые, или дети какие уродливые, и за них потом Серёжа платит как за мёртвых… А Аяз Оглы с ним ругался… Дети дорого стоят, он их вёз издалека, а когда привёз, то денег за них дают как за мертвяков… А мне людей жалко…

– А откуда ты про всё это знаешь, раз отказывался возить?

– Один раз… При мне всё было, – нехотя говорит проводник.

Кажется, эти воспоминания ему неприятны, он допивает чай и ждёт, пока Горохов снова ему нальёт. И лишь после этого, взяв стакан, продолжает.

– Но Церен ко мне прислала человека… То был опасный человек… Степь знал, людей убивал легко… Звали его Иван. И он говорит мне: найди нам Аяза Оглы… Он нам должен… Денег мне дал… Я подумал мало-мало и решил: а что, поищу, я знал, где он может прятаться.

– А откуда ты знал, что твой Аяз Оглы прячется там же? Может, он в Город переехал или на север ушёл?

– Нет, на север он просил меня… чтобы я его перевёл через болото, но я его не переводил, а в городах… В городах Иван бы его сразу нашёл… Иван опасный человек, такой, как ты, или даже хуже. И люди из Обители есть везде, ещё многие на них работают, стариков собирают или торгуют с ними; если Обитель начнёт искать, они отыщут, они любого могут найти, даже в оазисах. Это уж ты не думай даже… Найдут… – уверяет Миша Горохова, который и не думал с ним спорить, а просто сидел и слушал его; и поняв, что его внимательно слушают, охотник продолжал: – И поехал я его искать… Нашёл, приехал к нему. Я-то сразу знал, где он может быть. У него там в одном месте был гараж большой, бетонный, как склад, и колодец там был, и кондиционер был, хорошее место. Хорошее… А нашёл я его через солдат. Он с ними радиосвязь поддерживал. Ну, приехал я к нему, а он уже не такой, немножко такой ещё, но уже не совсем такой…

– В смысле? – этот рассказ был интересен уполномоченному, но тут ему потребовались пояснения. – Такой-не такой, ты толком можешь сказать? Какой не такой?

– Ну, раньше он был весь в проказе, моя проказа – то ерунда, а не проказа, он весь в ней был, – Миша показывает на