собак. Может, мы выручим друг друга?! Давайте так, я попробую её уговорить взять именно Вашу собаку, а Вы мне её уступите за символическую цену, скажем, тысячи две, идёт?! Ибо без документов она будет восприниматься уже не как шелти, а как помесь – дворняжка.

– Две тысячи за чистопородную шелти? Вы знаете, за сколько я её купил?

– Ну, нет, так нет… Я же не настаиваю! Надумаете – позвоните, телефончик на листке я Вам оставил, – и он обратился к жене. – Пойдём, дорогая! Напомни мне, по какому адресу нам пуделя смотреть?

В этот вечер Норой интересовались ещё четыре покупателя. Собака нравилась всем, но как только речь заходила о документах, они разворачивались и уходили. Роман рвал и метал, ему было невдомёк, что все покупатели были подставные лица – друзья и знакомые Байера. В конце вечера он сам позвонил Александру:

– Я согласен.

– Какая жалость! Мы с женой уже приобрели пуделя с документами для выставок. Но в качестве второй собаки, чтобы пуделёк не скучал, я готов купить Вашу собаку, скажем, за тысячу. Всё равно, без документов она будет для всех простой дворнягой…

– Забирайте. Но только сегодня.

Через полчаса Байер приехал и забрал Нору к себе.       Утром ему позвонил Лёва.

– Саша, я про Нору хотел спросить.

– А Нора теперь моя собака.

– Ура!!!

– Лёва, ты чего?! Мама же услышит.

– Не, она в магазин ушла, ткань купить и иголки к машинке швейной.

– А она что, шьёт?

– Она раньше очень хорошо шила, мама – закройщик и швея. У неё даже фигуристы костюмы заказывали и, как их.., бальные танцы! Ей Рома запретил работать дома: не любил, когда домой приходили.

– Интересно… А сейчас деньги-то у вас есть?

– Не знаю. Мама клиентов старых обзванивает. Говорит, будут клиенты – будут деньги. А Нора теперь насовсем твоя?

– Насовсем.

Лёва вздохнул в трубке.

– Эй, ты чего? Она и твоя тоже. Просто, пока ты маленький, я её кормить и лечить буду, а потом – ты. Когда денежки зарабатывать будешь. Идёт?

– Идёт! – счастливый, обрадовался Лёвка. – А ты к нам приходить будешь?

– Нет, Лёва.

– Так Ромы ведь нет. Ты что, мамы моей боишься?!

– Нет, – засмеялся Байер. – Мамы твоей я не боюсь. А что, маму Алину стоит бояться?

– Иногда да… – доверительно произнёс Лёва. – Она в угол может поставить и ещё по попе полотенцем.

Байер захохотал, Нора заливисто залаяла.

– Ой, Нора лает! – восхитился ребёнок. – А ты можешь дать ей трубку?

      Сашка скомандовал:

– Нора, ко мне! Поговори с человеком.

      И он поднёс трубку к самому уху собаки. Шелти замерла, а затем застучала хвостом по полу и залаяла – поговорили.

– Ну, ладно, Лёвушка, мне по делам надо. Ты звони, хорошо?! Про Нору мне будешь рассказывать: что она любит, что нет. Ты же хорошо её знаешь.

– Да, хорошо.

–Вот и поможешь мне с собакой. И маму слушайся.

– Ладно, – серьёзно сказал Лёва и положил трубку.

Нора подошла, положила морду Саше на колени и посмотрела на него печальными глазами.

– Скучаешь по ним? Я тоже… Но мы же не сдадимся?! Я по крайней мере не собираюсь! – сказал он собаке и потрепал её по загривку.

* * *

Три недели не прошли – промелькнули. Несколько раз, когда мама уходила надолго, Лёва звонил Саше. И если тот оказывался свободен в это время, то сажал Нору в машину и ехал к дому, где Алина снимала квартиру. Лёва выходил к ним, и они носились с Норой по двору. Потом он на прощание висел у Саши на шее и бежал домой, чтобы мама не узнала. Это был их большой мужской секрет! Лёва очень гордился и тщательно скрывал их тайну от мамы.

Тридцать первое июля в десять вечера Саша ставил Тайоту на стоянку, как вдруг позвонил Лёва.

– Ты чего, малой, не спишь?

– Саш, я боюсь!

– То есть?! Ты один что ли?

– Нет! Но мама сначала плакала в ванной, а теперь не отвечает, когда я ей стучу.

– Понял, жди, я уже еду. Какая у вас квартира? Домофон работает?

– Квартира 19. А ты скоро приедешь?

– Лёва, я уже еду, – сказал Байер, разворачивая машину.

Лёва открыл ему сразу, лицо зарёванное, глаза испуганные. Подвёл Сашу к ванной и постучал в дверь. Было только слышно, как шумит вода.

– Лёва, шёл бы ты в постель, – как можно спокойнее сказал Байер, хотя на душе скреблись кошки. – Сейчас мама из душа выйдет, и нам с тобой попадёт. Иди, я сам разберусь.

Лёва посмотрел на Сашу и ушёл. Теперь можно было действовать. Байер внимательно оглядел замок и выдохнул с облегчением: обычный китайский, можно открыть ножом! Сбегал на кухню, нашёл нож и, засунув лезвие в щель, повернул ручку: ручка поддалась. Сашка чуть помедлил, внутренне готовясь к самому худшему, потом решительно толкнул дверь от себя.

Алина сидела в ванной, в одежде. С шумом лился душ, рядом с тапками стояла бутылка шампанского, уже пустая. Байер бегло оглядел её и выдохнул: "Цела!" Алина плакала, и плакала, вероятно, уже давно. Глаза были красные и опухшие от слёз: она была явно не в себе.

Сашка выключил душ и понял, зачем она его вообще включила: он заглушал её всхлипывания. Сорвав с крючка какое-то полотенце, он завернул в него пьяную Алинку и вытащил её, мокрую, из ванны. Она едва держалась на ногах.

– Ну, и что мы празднуем?!

Она, наконец, узнала его:

– Саша?!

– Саша, Саша.

И тут её замутило.

– О! Пошли-ка, дорогуша, к унитазу. И давай будем делиться с белым другом тем, что выпила…

      Алинку полоскало. Байер осторожно придерживал её длинные белокурые волосы, потом подводил к крану, умывал её и снова тащил к унитазу.

– Не смотри на меня, – измождённая, еле выговорила она. – Я ужасно выгляжу.

– Хорошо, – усмехнулся Байер. – Я буду смотреть на унитаз. Он белый, блестящий и очень красивый.

Сашка помог ей встать, её качнуло, и она стала падать на Байера. Поймав её, он привалил к себе и держал её за плечи.

– Эк тебя развезло, – сказал, улыбаясь, Байер, потом не выдержал и, едва касаясь губами, поцеловал её в шею: она даже не заметила.

Потом он вывел её из ванной и посадил на кухне, сам же сходил в комнату посмотреть, как там Лёва. Приход Байера, видимо, успокоил ребёнка, и Лёвка уже спал. Саша поправил одеяло и прикрыл дверь в комнату.

– Ты что-нибудь ела? – спросил он Алину, когда вернулся.

      Она только помотала головой.

– Понятно, – сказал Сашка и открыл холодильник.

В