держались, пока мы не прогнали врага.

— Неудивительно, что Германик отвел всех назад, — сказал Тулл.

— Он поступил правильно, господин, — согласился Железный Кулак.

— Для легионов не было места для боя, да и среди деревьев было больше

варваров. Но завтра будет другой день, а? Мы не допустим, чтобы одно и то

же случилось с нами дважды.

— Да, — сказал Тулл, радуясь тому, что их потери невелики, и гадая, какие указания поступят от Германика.

К ночи никто не прибыл, что неудивительно. Их командующий, должно быть, обдумывал свою тактику. Арминий был умным и коварным

врагом. Его армия могла исчезнуть к рассвету, стремясь найти другое место

для засады на легионы. Он мог заставить своих воинов вырыть ямы на

равнине для конницы, или даже атаковать римские лагеря.

Хотя было разумно посмотреть, что принесет завтрашний день, желание Тулла отомстить было раскалено добела близостью Арминия. Был

упущен шанс убить его во время противостояния с его братом Флавом. Битва

должна была состояться сегодня. Все еще раздраженный, когда взошла луна, 117

Тулл обосновался на участке укреплений, делегированном его центурии.

Было приказано удвоить обычное количество часовых; через каждые

пятьдесят шагов вдоль вала стоял лучник. Он смотрел в темнеющий мрак и

гадал, что Арминий планировал в своем лагере, менее чем в двух милях от

него.

Когда-то Тулл мог попросить разрешения совершить покушение на

вождя херусков, но теперь он стал старше и мудрее. Поскольку точное

местонахождение Арминия неизвестно, миссия будет обречена на провал.

Нет, их лучший шанс убить Арминия был в открытом бою.

— Думаете, завтра мы будем сражаться, господин? — Блестящие

доспехи Пизона – результат работы Кальва – были видны в пятнадцати

шагах.

— Это зависит от Германика, — отрезал Тулл, — а я в последнее время

с ним не разговаривал.

— Нет, господин, — разочарованно сказал Пизон и отправился по

назначенному маршруту, на короткое расстояние между ним и следующим

часовым.

Взгляд Тулла вернулся к рву под валом, а за ним расчищенной

местности, которая тянулась на восток к реке. Деревья, срубленные для

предотвращения тайного подхода неприятеля, распилили и пустили на дрова

для солдатских костров, или устанавливали заостренными кольями на

внешней стороне укреплений. Тулл был благодарен за легкий облачный

покров, что означало яркую луну и благоприятные условия для наблюдения

за противником. Как бы он ни напрягал глаза, но ничего не шевелилось.

Вдалеке кричала сова, и ее одинокий крик отозвался эхом другой, еще

дальше.

— Кто здесь? — В голосе Пизона слышалась тревога.

— Что там такое? — Взгляд Тулла метнулся к земле перед лагерем и

снова вернулся к Пизон.

— Я что-то видел, господин, шагах в двухстах отсюда.

Проклиная свои немолодые глаза, Тулл снова вгляделся. На этот раз он

увидел присевшую фигуру человека, пробирающегося ко рву. Тулл уже

собирался приказать поднять общую тревогу, но не мог никого видеть рядом

с пришельцем. Он решил, что один германец – он должен был быть

германцем, потому что за стенами не было римских войск – мало чем может

навредить, но в любом случае лучше быть готовым. — Скажи ближайшему

лучнику, чтобы зажег стрелу, — прошипел он Пизону. — По моей команде

он должен выстрелить в ров и поджечь растопку. — В оборонительную

траншею были сложены большие связки сухих веток. В случае нападения у

римлян было бы освещение, с помощью которого они могли бы убить врага.

118

Искры полетели рядом с Пизоном почти сразу, как только лучник

принялся за свои кремни.

Тулл снова поискал сутулую фигуру, нашел ее примерно в сотне шагов

и крикнул сначала по-германски, затем на латыни — СТОЙ!

Мужчина остановился. — Я… безоружен… я… пришел с миром, —

крикнул он, его плохая латынь доказывала, что он не римлянин.

— Оставайся на месте, — приказал Тулл.

Свет вспыхнул рядом с Пизон; лучник поджег смолу, покрывающую

наконечник его стрелы.

— Давай! — приказал Тулл.

Желто-оранжевое пламя пронеслось от вала до дна рва. Свет мерцал, гас, а затем вспыхивал новой жизнью, когда воспламенялась сухая древесина.

Тулл подождал, пока пламя не разгорелось, прежде чем закричать: —

Поднимите руки! Иди вперед, аккуратно и