внутрь. Германик слушал, приподняв одну бровь.

— Это Германик, имперский наместник военных округов Германии и

племянник императора Тиберия. Он один из самых важных людей в империи,

— прошипел Тулл. — На колени!

С плохой грацией воин повиновался.

Раздраженный – даже этот низший из германцев считал себя равным

всем – Тулл толкнул воина в затылок, заставив того смотреть в пол. — Не

двигаться, пока не будет позволено, — приказал Тулл.

— Жалкий экземпляр, — сухо заметил Германик.

— Да, господин, — согласился Тулл. — Но в его истории есть доля

правды. Он играл в азартные игры и дрался, и его вождь в конце концов

приказал ему покинуть лагерь Арминия и вернуться в свое поселение.

Вместо этого он пришел к нам.

— Ты, — рявкнул Германик.

Вдохновленный шепотом Тулла — Посмотри на наместника, — хатт

поднял глаза.

— Да…, господин? — ответил он на латыни

— Расскажи мне, что ты знаешь.

Воодушевленный кивком Тулла, воин начал. Казалось, что Арминий

выбрал место, где он будет сражаться – или попытается сражаться – с

легионами в ближайшие дни. Этой же ночью он и союзные ему вожди

собрались в местной роще, посвященной Донару, богу грома, чтобы

попросить божественного благословения на свое предприятие. — Это еще не

все, — сказал воин. — Он также намеревается напасть на ваш лагерь. Если

возможно, под покровом темноты.

Германик слушал молча. Нервничая, воин посмотрел на Тулла, который жестом показал, что ему следует подождать.

123

— Что ты думаешь, Тулл? — спросил Германик.

Пораженный – какое значение имело его мнение? – Тулл ответил: —

Господин?

— Он говорит правду?

Тулл почувствовал тяжесть отчаянного взгляда воина. Если он ответит

отрицательно, судьба воина решится быстро. Это не заботило Тулла – если

воин лгал, он заслуживал смерти. Важно было дать Германику хороший

совет. Прошло десять ударов сердца.

— Думаю, да, господин, — сказал Тулл. — Если он устраивает

спектакль, то делает это хорошо.

— Я тоже пришел к такому выводу, — кивнул Германик. — Однако

предположим, что его подослал Арминий. Что тогда?

— Мне кажется, у вас есть несколько вариантов, господин. Вам не

обязательно сражаться на выбранной Арминием территории – еще есть

время, чтобы поймать его где-нибудь в другом месте. Мы можем быть

готовы к ночному штурму – при Цецине подобная атака была отбита с

огромными потерями противника. И если этот человек говорит правду, как

мы думаем, тогда у вас есть мера Арминия.

Наступило второе молчание, которое Тулл не нарушил. Он сказал свое

– остальное зависело от Германика. Понимая, что его судьба висит на

волоске, воин снова уставился в пол.

— Мне сказали, что люди… встревожены сегодняшними событиями,

— ни с того ни с сего сказал Германик. — Ты согласен?

— Я могу говорить только за своих солдат, господин, — сказал Тулл,

— но они немного не в духе. Беспокоится не о чем – не то, что прошлой

осенью. Они будут сражаться завтра, если это, чего вы хотите.

— Хорошо — Германик поднялся на ноги и размеренно кивнул воину.

— Я тебе верю. Тебя будут держать в лагере под охраной, пока не

прояснится твоя история. Если все произойдет так, как ты мне сказал, ты

будете хорошо вознаграждены. Если нет…

— Тысяча благодарностей, господин, — воскликнул воин. — Я не

солгал – вот увидите.

Вызвав преторианца, Германик приказал увести его.

Ожидая, что его тоже отошлют, Тулл был удивлен, когда Германик

сказал: — Пойдем со мной.

— Господин?

— Я иду в лагерь.

Тулл почувствовал первые признаки тревоги. — Сейчас, господин?

— Я хочу оценить настроение солдат, особенно ауксилариев.

Посмотреть, действительно ли сегодняшняя катастрофа повлияла на их

124

боевой дух. Это была катастрофа, — повторил Германик, когда Тулл

изобразил удивление. — Хариовальд был дураком, и из-за него погибло

слишком много людей. У него были четкие инструкции атаковать основные

силы армии Арминия и игнорировать уловки или атаки других вражеских

групп. Это была простая ловушка – ребенок мог бы раскусить ее – но тем не

менее он попался.