Теперь Адальбер знал, что Карим, молодой адвокат каирской коллегии, достаточно состоятельный для того, чтобы не бегать за клиентами, и позволявший себе в любую минуту брать отпуск, встретился с внучкой Ибрагим-бея на одной из знаменитых вечеринок принцессы Шакияр, где они влюбились друг в друга с первого же взгляда и до потери сознания. Они вместе танцевали, вели беседы в саду под сенью светящихся фонтанов и договорились вскоре встретиться вновь. Их встречи стали постоянными, и Салима, мысли которой были заняты египтологией, пыталась увлечь своим пристрастием и возлюбленного, но как он мог думать о мертвых царицах, когда рядом с ним находилось самое «ослепительное создание» на Земле? К тому же эта прелесть еще и призналась, что любит его!

Карим поведал Адальберу о том, что был недоволен, узнав, что она решила ехать на раскопки с Видаль-Пеликорном в Долину царей.

— Она говорила о вас с таким восхищением, что, признаюсь, я даже приревновал. Вы жили с ней бок о бок дни и ночи, спали, разделенные только лишь тонким полотном ваших палаток, трудились сообща и делили каждый час дня и даже ночи...

— Не стоит преувеличивать! — ворчал археолог и сердито добавлял: — Мы ни разу не спали в одной постели!

— Ну, в этом я не сомневался! Салима слишком чиста, и ей чужда сама мысль о том, что можно лишиться девственности до замужества. Она дала слово, что будет моей. С тех пор я терпеливо жду, но нетерпение мое растет с каждой минутой, и я надеюсь, что день, когда сбудутся мои мечты, не за горами.

— Может быть, вы хоть немного утешились, когда она, бросив меня, ушла к Фредди Дакуорту?

— Утешился? Конечно, нет! Я упрекал ее в том, что она нарушила свое обещание!

С этого момента безоблачная история любви Карима и Салимы омрачалась, поскольку от предательства в Долине царей вела прямая дорога к тому, что случилось на острове Элефантина, где девушка, поправ любовь, согласилась отдать свою руку другому, хоть и принцу, и, наверное, богатому, но который был по крайней мере вдвое ее старше. Карим инстинктивно сразу же его возненавидел. Он знал, что тот груб, жесток, беспринципен, и все же именно к нему потянулась Салима, его Салима, та самая, которая клялась, что не представляет себе жизни без него, Карима. И молодой человек снова начинал стенать!

Чтобы внести хоть какое-то разнообразие, Адальбер попытался перевести разговор на тот момент, когда Салима переметнулась в команду Дакуорта.

— Вы не ответили, когда я спросил, почему она осталась у этого болвана. Что она вам говорила?

— Что интересовали ее, извините, не вы, а эта гробница, потому что она надеялась найти там какие-то письмена, имеющие большую важность для исследований ее деда. Продолжение ведь вам известно?

— Я думал, что она ничего не нашла.

— Нет, нашла какой-то отрывок. Разорители могил, которые искали только драгоценности, все там ужасно попортили, и от ценнейших папирусов остались только клочки.

— Так все-таки что-то было?

— О, как она корила себя за то, что обманула вас, но все это — ничто по сравнению с тем, какое горе она доставила мне! Я ведь готов был жизнь отдать за нее...

И снова все сначала... Эти бесконечные разговоры перемежались взрывами гнева и отчаяния, перед которыми несчастный Адальбер совсем терялся.

Проведя остаток ночи и два дня в таком режиме, Адальбер понял, что больше не выдержит, хотя носильщик из «Катаракта» и доставил ему его любимую туалетную воду и необходимую одежду.

К вечеру третьего дня он уже твердо решил позвонить Альдо и взмолиться, чтобы тот как можно скорее вызволил его из этого ада. Они уже собрались ужинать, когда раздался стук дверного молотка. Незамедлительно появился слуга Бешир с известием о том, что хозяина срочно просит какая-то не пожелавшая назваться дама в вуали.

— Я сказал ей, что у вас гость, а она все равно требует своего. Хочет, чтобы вы были один. Она ждет во дворе.

— Прошу меня извинить, пойду узнаю, что ей нужно, — сказал Карим, бросив на стол салфетку.

Как и во всех прочих комнатах, двери столовой выходили на прелестный дворик, скорее даже садик. Выходя, Карим затворил дверь, но Адальбер, не сумев побороть любопытства и обуреваемый предчувствием, приотворил ее снова, предусмотрительно погасив везде свет, чтобы не было видно, что он подглядывает. Все это он проделал так быстро, что даже услышал первый возглас Карима:

— Салима, ты? Почему ты здесь и в такой час?

— Я пришла за тобой, потом все объясню. Спасибо Шакияр, она ко мне расположена, благодаря ей мне удалось сбежать от Ассуари. Али поехал в Уади Халфу и вернется только завтра. У нас впереди целая ночь. Надо срочно уезжать, другого случая не представится!

Даже если бы Карим не назвал девушку по имени, Адальбер все равно узнал бы по голосу Салиму. В мягкой подсветке сада он мог хорошо разглядеть ее. Она стояла, прижавшись к молодому человеку и обнимая его за шею. Ее тонкий и грациозный силуэт с наброшенной черной вуалью освещался теплым и нежным светом фонарей. Ее краткий рассказ завершился поцелуем, и Карим крепко обнял девушку. Объятие было страстным, но недолгим. Карим отстранился первым.

— Но куда ты собираешься бежать со мной?

— Неважно... В Каир... в Александрию... в Европу... Мне надо вырваться от него любой ценой! Я умираю от одной мысли о том, что придется стать его женой...

— Тогда зачем ты согласилась на эту гнусную помолвку?

— Я не хотела, чтобы он тебя убил! Он угрожал сделать это, если я не соглашусь выйти за него. А ведь он способен на все, я знаю! Мне было так страшно, а потом я и вовсе пала духом из-за твоего безумного поступка, когда ты пришел на этот дурацкий праздник, а он приказал бросить тебя в реку.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Шакияр рассказала. И тогда я поняла: даже если я выйду за него, он все равно не оставит тебя в живых, потому что он не потерпит никакой конкуренции на своем пути. Он хочет, чтобы я принадлежала только ему. И еще он хочет, чтобы я рассказала все, что знаю о Неизвестной Царице. Это у него хранится крест жизни Анх, который выкрали из Англии, и это он приказал убить несчастного Эль-Куари... и, наверное, моего дедушку тоже. Он дьявол, Карим, и я не хочу, чтобы вся моя жизнь была загублена. Я не хочу быть его женой, расстаться со своими мечтами и делами. К чему обманываться: он хочет найти гробницу той, имени которой не знает никто, но вовсе не для того, чтобы открыть святилище для посвященных, способных извлечь оттуда науку Великих Предков. Он стремится в одиночку завладеть спрятанными там сокровищами. Его страсть к золоту безмерна. Поэтому молю тебя, уедем скорей! Нельзя терять ни минуты!

— Но что же мне делать?

— Беги, собирай чемоданы, готовь машину. Заедем в дом дедушки за моими вещами и потом...

— Потом...

Он снова страстно прижал Салиму к себе, что потрясло Адальбера, потом усадил девушку в кресло и что-то крикнул Беширу, собираясь вернуться к своему гостю. Тот не успел еще зажечь в доме свет, да и Карим не успел дойти до двери, как вся территория, казалось, взлетела на воздух: в сад, ломая кусты, ворвался десяток одетых в черное нубийцев. Все последующие события разворачивались со скоростью урагана: трое незваных гостей потащили девушку к воротам, а остальные схлестнулись в драке с Каримом и его слугой, пытавшимися оказать сопротивление. В темноте блеснули сталью кинжалы, и оба, вскрикнув, повалились наземь. Тем временем банда, подобно темноводному морскому отливу, откатилась за пределы поместья, унося с собой добычу. Все произошло так стремительно, что Адальбер даже не успел покинуть свой наблюдательный пункт, чтобы броситься на помощь Кариму и Салиме. Да, впрочем, что бы он мог сделать с этими громилами, разве что тоже получить смертельную рану от их острых клинков? Но сейчас ему нужно было действовать не раздумывая.