Он больше ей не звонил. Колесников почти сразу уехал в Обнинск. Заканчивал дела в академии наездами, объяснял все домашними проблемами. Ему шли навстречу – он был на хорошем счету. Ключи от квартиры, которую снимал, он запечатал в конверт и отвез в ячейку, чтобы оттуда их забрала хозяйка. Ему страшно не хотелось появляться в Коломенском. Боялся, что встретит Софью.

Еще он поругался с Колей-сторожем. С ним он столкнулся в тот самый день, когда вывозил свои вещи.

– Бежишь? – осведомился Коля.

– Куда? – не понял Колесников.

– Ну откуда я знаю, – пожал плечами сторож, – наверное, домой.

– Я не бегу, я уезжаю.

– С Софьей?

– При чем тут она?

– Ну, стало быть, бежишь, – с мрачным удовлетворением констатировал Коля и пошел в сторону своего домика.

– Ты чего ко мне пристал, – обозлился Колесников, – тебя сторожить поставили, а не воспитывать людей. Вот сторожи, не вые…ся.

– Ты, милый человек, язык-то прикуси. А то я не посмотрю, что офицерик. Впрочем, какой ты там… – с угрозой произнес сторож.

– Слышь, меру знай, а то… Не цепляйся… Предупреждаю… – Голос Колесникова опять сбился на фальцет.

– Да что ты сделать можешь?!

– Ты чего, Николай, белены, что ли объелся! Зачем мне хамишь?! – Колесников вдруг представил драку со сторожем и решил сгладить ситуацию.

– Хочу и хамлю! – Коля вдруг обернулся и пошел прямо на Сергея Мефодьевича. – Я так и знал, что ты ее кинешь, самодовольный козел.

– Да не твоего ума дело! Угомонись!

– Моего. Она жаловалась. Приезжала и плакала. Как уехала, ты ни разу ей не позвонил.

– Господи, Коля, да это… это… Понимаешь, это совсем все другое оказалось… Не оправдываюсь я, но, блин, с ней сложно… ты просто ничего не понимаешь.

– И с какого момента с ней сложно стало? – вдруг тихо и лукаво произнес сторож. – С какого?

Колесников промолчал. Он вспомнил, как Софья закурила тогда, в их последнюю встречу.

– Сигареты есть? – спросил он сторожа.

– Я трубку курю, – последовал неожиданный ответ.

– Трубку? Почему трубку? – по-идиотски поинтересовался Колесников.

– Думать помогает. Писать стихи. А еще девки клюют. Понимаешь, вроде сторож, дом на курьих ногах, – Коля кивнул на свой домик, – а глядь, я достаю дорогой табак, набиваю трубку. И все бабы наши.

Колесников серьезно посмотрел на сторожа, а потом расхохотался. Коля заржал, потом больно ткнул Колесникова в бок.

– Пожалеешь, дурень! Ох, пожалеешь.

Колесников только вздохнул.

Ехал он не спеша. «Коля этот, тоже мне, умник! Псих же, страдалец, никого краше своей коровы не видел, в Софью влюбился. Вот и лезет с нравоучениями». – Сергей Мефодьевич, хоть и рассмеялся на прощание, но «наезд» сторожу не мог простить. На душе было гадко. Не первый раз он в прошлом оставлял что-то недоговоренное, что-то незаконченное и что-то стыдное. Но, будучи человеком многое себе прощающим, всегда надеялся на время, которое избавит от воспоминаний. Чаще всего так и случалось. Но в этот раз что-то ему подсказывало, что история с Софьей не отпустит.

* * *

Окончательный отъезд в Обнинск прошел в беготне – необходимо было пройти медкомиссию, собрать кучу документов и попасть на прием к начальству. Сергей Мефодьевич знал, что из Обнинска сейчас начнут переводить офицеров в другие районы. Колесников хотел в Петербург. Понятное дело, никто его не спрашивал, куда он хочет. Его должны были послать туда, где он был бы нужен. Но Сергей Мефодьевич был человеком практичным с малых лет. В юности он купил велосипед за три рубля (а тогда были такие цены), а чуть позже продал колесо от него за пять. И ни малейших угрызений совести не испытал. И сейчас он уже знал, как надо поступить.

На встрече с начальством он был честен:

– Мне бы хотелось служить в Петербурге.

– Всем бы хотелось там служить. Даже мне, – рассмеялось начальство.

– Я знаю, что много решает жилье. У меня там есть квартира. Небольшая, в старом доме, но моей семье будет достаточно.

– Наследство, что ли, получили? – с интересом спросило начальство.

– Нет, я всегда хотел жить в том городе. И очень долго уже искал жилье. Вот нашел. И сейчас все на стадии оформления.

– К моменту выхода приказа сможете уладить юридические вопросы?

– Конечно! – Колесников разве что каблуками не щелкнул.

– Хорошо, я вас понял.

Из кабинета Колесников вышел в полной уверенности, что его вопрос решен.

В Обнинск он вернулся, чтобы сразу уехать в Петербург, а там, воспользовавшись связями (именно связями, а не дружеской помощью), он быстро нашел коммуналку, дал задание риелтору расселить ее и пообещал хорошие комиссионные за быстрое решение вопроса.

Вера и дочь мало понимали, что происходит. В доме воцарился беспорядок, хаос, к которым отец семейства относился спокойно и даже весело.

– Сергей, надо на даче шифер поменять. Не весь, только тот участок, что над кухней, – сказала как-то Вера.

– Нет, сейчас денег нет и не будет на это, – отрезал Колесников.

– На зиму опасно так оставлять. Стены промокнут. Шифер надо обязательно поменять, – спокойно и упрямо отвечала Вера.

Колесников повернулся к ней и, еле сдерживая ярость, тихо и зло произнес:

– Я же сказал тебе – никакого шифера. Завтра же организуй вывоз всего, что имеет смысл вывезти, и дай объявление о продаже.

– Что? – Вера чуть в обморок не упала. Но не от тона, а от самого приказа.

– Ты плохо слышишь, Верушка? Пожалуйста, сделай так, как сказал.

– Хорошо, – Вера пришла в себя.

На следующий день в машину, которую прислали из военной части, под бдительным взглядом Веры сложили коробки и тюки. Объявление было дано в этот же день куда только возможно: в городские газеты, в сети, на профильных иногородних сайтах.

– Все сделано, – доложила Вера вечером, подавая ужин Колесникову, – все вещи с дачи в гараже, объявление подано.

– Как? Как в гараже? – Сергей Мефодьевич от удивления чуть со стула не упал.

– Как ты приказал, я так все и сделала. В сроки, которые ты установил.

Колесникову почудилась издевка в ее словах.

– Вера, а как ты перевезла вещи?

– На машине. Из части прислали. Сема, водитель, еще и помог погрузить.

– То есть ты обратилась в часть через мою голову и попросила машину? – вкрадчиво произнес Колесников.

– Ну да, как обычно, – пожала плечами Вера. Она не услышала угрозы в тихом тоне мужа.

– Нормально так… Генеральша, как есть генеральша, – развел руками Сергей Мефодьевич.

– Я тебя не понимаю, – Вера села напротив, – что не так. Ты попросил сделать, я все сделала. У меня болят руки, ноги, спина. Я все успела. И объявления тоже дала.

– Вера,