не приведёт к успеху. Иногда лучше подождать подходящего момента.

Он повернул лошадь и ускакал в сторону. Белтан нахмурился, но промолчал.

Эдмунд следовал за следами оленя, избегая шумной компании. Он держался в стороне, концентрируясь на звуках леса. Шорох листвы, удалённый звук бегущего животного — всё говорило ему, где находится цель.

Вскоре он обнаружил оленя. Животное стояло в небольшом пролеске, тяжело дыша. Эдмунд натянул тетиву, его движение было точным и быстрым. Стрела пронзила воздух, и через мгновение олень рухнул.

Когда Эдмунд вернулся к группе с поверженным оленем, все взгляды устремились на него. Громоздкая добыча, притороченная к седлу его лошади, выглядела впечатляюще — могучий самец с разветвлёнными рогами, воплощение силы леса.

Принц Белтан выехал вперёд, его лицо сохраняло выражение ледяного спокойствия, но напряжённые пальцы на поводьях выдавали раздражение.

— Восхитительный трофей, лорд Дюран, — произнёс он с лёгкой улыбкой, от которой веяло сарказмом. — Такой трофей достоин истинного мастера охоты.

Эдмунд неспешно спешился, позволяя каждому движению говорить за него. Он поднял глаза на принца, но в его взгляде не было ни высокомерия, ни подчинения — лишь спокойная уверенность человека, привыкшего действовать по собственным правилам.

— Ваше высочество, — начал он ровным голосом, делая лёгкий шаг вперёд. — Позвольте мне преподнести этот скромный трофей вам в дар.

Эдмунд поклонился, но его голос прозвучал с такой чёткостью и достоинством, что в наступившей тишине это прозвучало почти как вызов.

Лицо Белтана на мгновение помрачнело, но он быстро справился с собой.

— Вы благородны, лорд Дюран, — ответил он с натянутой улыбкой. — Этот дар будет достойным украшением нашей охотничьей залы.

Принц отвернулся, делая вид, что оценивает добычу. Эдмунд склонил голову, но в его взгляде читалось больше, чем слова. Он не просто победил — он напомнил всем, что его нельзя недооценивать.

Солнечный день, такой ясный и тёплый, казался несовместимым с тем, что произошло. На огромном лугу позади замка собрались дети знатных семей и прислуги.

Играли в мяч, бегали и смеялись.

Маленький Эдмунд, едва достигший десяти лет, сидел в стороне, наблюдая за другими. Он был ребёнком с ясным взглядом и сильным духом. Несмотря на то что его место было на краю, он всегда привлекал внимание — своим природным обаянием и уверенностью.

Принц Белтан, старше Эдмунда всего на пару лет, с самого начала замечал эту черту. Для мальчика, чьё положение требовало восхищения и повиновения, это было невыносимо. Эдмунд не только не пресмыкался перед ним, но, казалось, даже не осознавал, что обязан.

— Почему ты сидишь один, бастард? — голос Белтана прозвучал резко, привлекая внимание остальных.

Эдмунд поднял голову, его взгляд встретился с глазами принца.

— Я не вижу смысла в ваших играх, ваше высочество, — ответил он спокойно, хотя внутри всё кипело.

Эти слова, простые и искренние, вызвали у Белтана приступ ярости.

Это было всегда так — рядом с Эдмундом его собственное положение, данное не усилиями, а рождением, казалось призрачным.

— Не видишь смысла? — переспро-

сил принц, подходя ближе. Его голос наполнился злостью.

— А может, ты просто боишься, что окажешься хуже нас, бастард?

Эдмунд встал, его рост был чуть ниже Белтана, но в его осанке читалось достоинство, которому мог позавидовать любой из них.

— Бояться? — произнёс он с вызовом. — Чего мне бояться?

Слова, едва сказанные, стали искрой, разжигающей пожар. Белтан, привыкший чувствовать себя выше, толкнул Эдмунда в грудь.

Тот пошатнулся, но не упал.

— Ты забываешь своё место! — крикнул Белтан, и в его голосе было не только презрение, но и детская зависть.

В этот момент что-то внутри

Эдмунда лопнуло. Он резко бросился вперёд, его кулак ударил Белтана в лицо. Принц рухнул на землю, и вокруг раздались крики.

Эдмунд навалился на него, его удары были быстрыми, полными

Гнева.

—Ты думаешь, я боюсь тебя? — выкрикнул он, но его тут же схватили за плечи. Гвардейцы оттащили Эдмунда. Его взгляд всё еще горел яростью, даже когда Белтан, весь в пыли и с разбитой губой, поднялся на ноги.

— Отец и матушка узнают об этом! — прокричал принц, указывая на Эдмунда.

—Ты пожалеешь об этом!

Эдмунда ждал позор. Его выставили перед двором, и сам король, не удостоив сына ни единого взгляда, вынес приговор: двадцать ударов плетью и неделя в одиночной камере.

Не в первый и далеко не в последний раз он принимал это наказание.

Он стоял на площади, его руки были привязаны к деревянному столбу, а кожа на спине вспыхивала болью с каждым ударом.

Но самым мучительным было не это. Толпа вокруг него шепталась, насмехалась, а он ничего не мог поделать.

Эдмунд не кричал. Он держался, стиснув зубы, несмотря на боль.

Когда всё закончилось, он поднял голову и посмотрел на Белтана.

Его взгляд был холодным, почти равнодушным, но именно это уничтожило триумф принца.

Глава 77

Величественные колонны тронного зала уходили ввысь, словно поддерживая само небо. Люстры, увешанные сотнями свечей, заливали пространство золотистым светом, от которого роскошные ткани платьев дам и камзолов мужчин блестели и переливались. Музыка вальса мягко заполняла пространство, перетекая в гул голосов, перемешанных с приглушенным смехом и шёпотом.

Эдмунд стоял неподалёку от края зала, держа в руке кубок вина. Он едва притронулся к нему, оставив лишь легкий след на поверхности. На его лице играла вежливая улыбка, но взгляд был сосредоточен. Он не мог позволить себе расслабиться, особенно в этот вечер.

Король Крагос, восседавший на троне, выглядел как высеченная из камня фигура. Рядом с ним королева Элония, одетая в роскошное платье из шёлка, расшитое золотыми нитями, лениво обмахивалась веером, наблюдая за танцующими.

— Приветствую вас, лорд Эдмунд. — Её голос, мягкий, но полный скрытой издёвки. — Ваша супруга вновь нас не обрадовала своим присутствием? Болезнь всё ещё удерживает её в покоях?

Эдмунд склонил голову.

— Ваше Величество, — его голос звучал спокойно, почти ровно, — она передаёт свои искренние извинения.

Элония кивнула, вновь взмахнув веером, словно этот разговор был для неё обыденностью.

Толпа, казалось, разделилась на невидимые лагеря. Дом Севрин, держался в стороне, их холодные взгляды и напряжённые позы напоминали волков, готовящихся к нападению. Дом Монтелли выделялся яркими нарядами, громкими голосами и смехом, привлекая внимание. Дом Вальмон, напротив, сохранял ледяное достоинство, стоя ближе к стенам, а дом Валарис, как всегда, старался угодить королевской чете, их угодливые улыбки не сходили с лиц.

Эдмунд сделал небольшой глоток вина, когда заметил, как к нему подходит женщина в жёлтом платье. Это была герцогиня Альмира Фобарте из Вельмориена — высокая, уверенная в себе дама с острым