ни на что, кроме жалких комплиментов. И только это успокаивает меня в момент, когда я вынужден сидеть в номере с Тобиасом и смотреть в стену от скуки. Мэдс всегда была упертой. Врожденная черта журналиста.

Одна мысль о том, что здесь она может найти кого-то себе, сводит с ума. Кого-то лучше. Я не хороший человек и не верю в бредни интернета, которые твердят: «если любишь, значит, отпустишь». Простите? Мэдс сделала выбор, когда потянулась ко мне ради поцелуя, прижавшись лопатками к стене. И я уж точно не буду отпускать ее. Не-а. Я не умею делиться и не собираюсь этому учиться.

Смело заявляю: я эгоист.

Она была подругой детства до того момента, пока мне не стукнуло шестнадцать. Я могу воспринимать ее по-разному – типа «девушка», «та, с кем секс я изначально забыл», «блондинка с самыми сексуальными губами», – но «подруга» сюда не вписывается.

Я хотел ее долгое время.

Я хочу ее сейчас.

Я буду хотеть ее и дальше.

Гребаная Бетани нисколько не интересует меня. Ни капли. Я скорее стану импотентом, чем займусь сексом с любой другой девушкой после Мэдс. Она как хроническое заболевание, обретенное с детства, которое долго не проявлялось, но при нужном толчке сбило с ног. Показала истинное положение дел и причину, по которой все остальные девушки кажутся пресными. Стоит же Мэдс переступить порог комнаты, и появляются новые краски.

Я не собирался переставать с ней разговаривать навсегда. Это, черт возьми, невозможно. Дни, проведенные без ее нотаций, становились безынтересными, и даже хоккей не смог ничего исправить. Я пытался сделать самую бессмысленную херню на свете – выгнать Мэдс из рассудка после ее явного отказа. Пошел на вечеринку с Бетани, но через час свалил оттуда домой.

Один вывод: невозможно. Невозможно убрать Мэдс из своей жизни и продолжать жить дальше, словно блондинистые волосы прохожих девушек не напоминают о ней.

– Ты пытаешься испепелить стену? – Мой лучший друг приспускает очки на носу и хмурится, изучая меня. – Как успехи?

– Сидел бы я здесь, если бы все было удачно?

Тобиас выразил желание поехать со мной, наверное, в попытке проследить, что все пройдет хорошо. У него вместо мозга компьютер, эмоциональность которого приравнивается к нулю.

– Может, для того, чтобы получить результат, стоит прекратить просто сидеть?

– Когда ты молчишь, нравишься мне больше. – Друг на это лишь зачесывает назад каштановые волосы и пожимает плечами.

– Могу сказать точно, где она находится.

– Не следи за ней, – предупреждаю его. – Увижу у тебя в компьютере хоть намек на взломанные аккаунты Мэдс – и сожгу тебя вместе с твоей библиотекой.

Мне необходимо расставлять границы дозволенного в отношении Мэдс, потому что из-за узкого эмоционального спектра Тобиас может не понимать, что это моя привилегия, не его.

– У тебя нет доступа в мой дом.

– Тогда я просто пошлю к тебе Хлою. – И эта угроза действует. Тобиас мгновенно ощетинивается и хватается за книгу.

У друга особая неприязнь к Браун. Он, вероятно, считает, что быть настолько заносчивой преступление. А ее эмоциональность и желание вывести его из себя воспринимает как сумасшествие.

К вечеру я выхожу из номера на первый этаж, решая захватить для нас с Тобиасом поесть, но обнаруживаю Мэдисон, эмоционально разговаривающую с администратором.

– Мисс, мы не можем ничего не сделать!

– Я заплатила несколько тысяч баксов отелю, чтобы вы не могли вызвать мне такси? – Я подхожу ближе к разгневанной Мэдс и останавливаюсь позади нее. – Утром мне сказали, что такси будет ожидать меня в семь вечера!

– Мы приносим вам наши сожаления, но из-за приближающегося сочельника никто после шести вечера не принимает заказы. Администратор должен был вас предупредить. Не могли бы вы назвать его имя?

– Разочарование! – с сарказмом выплевывает она, оборачивается и из-за резкости своих движений врезается в мою грудь. – Ты издеваешься?

– Я могу отвезти тебя. Мы с Тобиасом арендовали машину.

– Спасибо, обойдусь без твоей помощи. – Она кривит лицо и проходит дальше.

Я подбегаю к ней и снова загораживаю проход. Она сжимает кулаки и делает глубокий вдох. Определенно эта поездка была очень важна, в противном случае Мэдс никогда бы так не отреагировала.

– Давай же, Паркер. Обещаю не приставать.

– Это последнее, чего я боюсь, Себастьян.

Я закрываю глаза на мгновение, чтобы, открыв, увидеть, как она скрывается за поворотом коридора, ведущего к выходу. Неужели Мэдс собирается идти пешком? Сейчас декабрь, и мы находимся в горах!

– Не иди за мной! – говорит она, когда я ее догоняю.

– Садись в машину, Мэдисон!

– Идти пешком пятнадцать минут от силы. Ты должен знать, что я не принцесса с горошиной в заднице и могу перетерпеть холод, учитывая, что единственной альтернативой являешься ты.

– Садись в машину, или я затащу тебя в нее! – Я повышаю голос.

Она пониже натягивает шапку и останавливается, не разворачиваясь ко мне.

– Слушай, Себастьян, я не в настроении разговаривать даже сама с собой, поэтому тебе стоит развернуться и уйти.

Кругом темнота, разгоняемая лишь гостиничными фонарями. Не знаю, что творится с Мэдс, если только она не хочет к утру значиться в списках без вести пропавших.

– Выбирай: либо ты добровольно садишься, либо я затаскиваю тебя туда сам.

Мэдс оборачивается, поднимая брови от удивления.

– Нет.

Я вместо слов делаю к ней шаг, чтобы исполнить сказанное.

– Отлично! – вскрикивает она, останавливая меня, и проходит мимо, задевая плечом. – Только не начинай разговоры. У меня не осталось нервных клеток на твое эго.

Эта девушка… Черт возьми, она безбашенна!

Я сажусь на водительское сиденье и мысленно хмыкаю, замечая, что она не открывает дверь напротив. Мэдс устраивается позади, укутывает лицо в шарф и затихает. Я тоже утепляюсь, надев куртку, лежавшую в багажнике.

– Обычно ты всегда просилась сесть рядом.

– Рот закрой. – Она выставляет указательный палец. – Просто давай насладимся тишиной!

– Как мне тогда спросить, куда тебе нужно попасть?

Она передает мне телефон с открытой картой, и я прикрепляю его на приборной доске.

– Что там находится?

– Центр экзорцизма.

Отлично, ей определенно стоит избавиться от нескольких демонят, которые видят цель в уничтожении меня.

Я не продолжаю диалог долгие десять минут, кидая на нее лишь заинтересованные взгляды в зеркало заднего вида. Мэдс целенаправленно не поворачивается, продолжая сверлить взглядом окно. Ее розовая шапка с помпоном абсолютно не соответствует тому образу, который она изображает.

Мэдс не умеет злиться, и ей бесполезно разыгрывать передо мной подобную карту. Я знаю ее с самых малых лет. Ее привычки, мимика и поведение – то, что мне пришлось изучить.

Машина останавливается на узкой дороге, двигатель