– Вы знаете, – объяснил профессор, – из близких родственников у Сергея Николаевича только родной брат, но он с ним как-то не ладит. Бывшая супруга, сами видите, теперь в другом городе, так что получается, что никого из его родственников мы тут и не знаем…

Уже порядком встревоженные, Гуров и Крячко выехали в Раменское. К ним хотел присоединиться и Жмырин, которому срочно требовалась смена обстановки. Он опять стал жертвой своего необузданного характера – после некоторого раздумья мать Ксении Лемеховой все-таки подала заявление в прокуратуру на неправомерные действия сотрудников МУРа по отношению к ее дочери, и теперь Жмырину приходилось отдуваться. Его уже вызывали к начальнику управления и в прокуратуру, и он написал несколько объяснительных. Гурова пока не трогали – видимо, Лемехова затаила зло персонально на Жмырина. Попутно выяснилось, что любовником этой женщины является один довольно влиятельный человек из Министерства юстиции, и в свете этого положение Жмырина выглядело совсем кислым. Он за один день осунулся, побледнел и растерял весь свой задор. Он уже предвидел следующую близкую неприятность – жалобу со стороны генерала Кадошкина, и это предвидение совершенно отравило ему существование.

– Вот увидите, – заявил он Гурову. – Кадошкина брали вы, но все шишки повалятся на голову Жмырина. Так было всю жизнь. Надо бросать к чертовой матери эту собачью работу.

– Надо самую малость соблюдать Процессуальный кодекс, – заметил на это Гуров. – Тогда и шишек на твою голову будет меньше.

Жмырин сказал, что подумает над этим, и попросился в Раменское, «чтобы не видеть больше эти рожи», как он выразился. Но Гуров его не взял, а оставил на месте, поручив заниматься поисками Гладилина и его машины. Жмырин должен был выяснить, не проходил ли этот человек по каким-либо сводкам, не попала ли его машина в аварию, и все прочее в том же духе.

Прибыв в Раменское, Гуров и Крячко через местное Управление внутренних дел быстро вышли на семью Кудасовых и, выяснив, что бывшая супруга Гладилина нигде сейчас не работает, поехали сразу же к ней домой.

Их встретила довольно симпатичная особа лет тридцати пяти, с замечательным цветом лица и прекрасной фигурой. Пожалуй, Гурова смутила в ней только прическа – по его мнению, парикмахер чересчур вдохновенно поработал над ней ножницами, так что получилось нечто диковато-футуристическое, но зацикливаться на этом он, конечно, не стал. «В конце концов, ей жить, – рассудил он. – Может быть, ее новый супруг любит все экзотическое?»

Кристина Кудасова была энергичной и уверенной в себе женщиной, это оперативники поняли сразу, но и она растерялась, когда сообразила, кто к ней пришел. На ее красивом лице отразилась такая мощная буря чувств, что Гуров сначала даже предположил, что она имеет какое-то отношение к событиям на Новорязанском шоссе. Правда, он довольно быстро догадался, что беспокоит Кудасову. Эта женщина жила исключительно будущим, и ничто, кроме обеспеченного будущего, ее не волновало. Теперь ей показалось, что милиция имеет какие-то претензии к бизнесу ее нового мужа, а значит, прямо угрожает ее будущему. Такая перспектива не могла не взволновать ее.

– Не беспокойтесь, Кристина Петровна, – успокоил ее Гуров. – Пока нас интересует только ваш бывший муж – Гладилин Сергей Николаевич.

На гладком лице Кудасовой отразилось неподдельное изумление. Она так недоверчиво уставилась на обоих оперативников, словно в голову ей внезапно пришло, что в дом к ней проникли двое ряженых, которые затеяли глупый и даже немного опасный розыгрыш.

– Вы чем-то удивлены, Кристина Петровна? – спросил Гуров.

Кудасова подняла вверх розовые руки, в меру унизанные перстнями и браслетами, и с чувством сказала приятным голосом:

– Вот этим самым и удивлена! Тем, что вас Сергей Николаевич интересует. Что этот тюха мог натворить? Задавил на дороге кошку?

– Кристина Петровна, – многозначительно заметил Крячко, глядя на хозяйку горящими глазами, – старший оперуполномоченный по особо важным делам не станет заниматься кошками!..

– Вот я и говорю, что все это довольно странно! – с нервным смешком отозвалась женщина. – Нет, правда, я не представляю, чем мой первый мог так заинтересовать органы внутренних дел. Да он улицу ни разу на красный свет не перешел – такой праведник!

– Вы это так говорите, будто быть праведником – извращение, – сказал Гуров, покачивая головой.

– А что, не извращение? – с вызовом произнесла Кудасова, храбро глядя Гурову в глаза. – Одна тоска от этих праведников. И сами не живут, и другим жизнь ломают. Я просто вздохнула, когда вырвалась из этого кошмара.

– В самом деле? Ну что ж, у каждого свое представление о прекрасном, – сказал Гуров. – Но нас сейчас интересует другое. Восьмого сентября ваш бывший муж был у вас?

– Был, – не задумываясь, сказала Кудасова и вдруг, резко побледнев, прижала ладони к щекам и охнула: – Боже мой! Я поняла! Сережку убили! Какой ужас!

Она вскочила, бесцельно метнулась куда-то в сторону, но тут же остановилась и бесстрастно произнесла:

– Все. Мне плохо.

Крячко мгновенно подскочил к ней, подхватил за талию и усадил в кресло.

– Экая у вас фантазия богатая, Кристина Петровна! – укоризненно сказал он, ища взглядом, где может быть вода. – И типун вам, кстати, на язык! С чего вы взяли, что Сергей Николаевич убит? Кто-нибудь из нас это сказал?

Кудасова успокоилась поразительно быстро. Она порозовела, глубоко вздохнула и проговорила со смешком:

– В самом деле… Не обращайте на меня внимания. Это нервы. Я почему-то подумала… Значит, он жив?

– Вот этого мы утверждать не можем, – серьезно сказал Гуров. – Дело в том, что после воскресенья Сергей Николаевич пропал. На работе он не появлялся, и никто не знает, где он. Мы надеемся, что вы сможете внести какую-то ясность в этот вопрос. Расскажите, что происходило здесь восьмого сентября…

Кудасова слегка наморщила лобик и довольно гладко рассказала, что происходило. В ее рассказе не было ничего необычного. По ее словам выходило, что все было чинно и благородно, без намеков на конфликты и недоразумения – отец повидал сына и спокойно уехал домой, а сын повидался с отцом и отправился на футбол с отчимом. Все остались счастливы и довольны.

– Вы точно уверены, что восьмого сентября не произошло ничего необычного? – с настойчивостью повторил Гуров. – Вы ничего не заметили странного?

Кудасова задумалась, а потом медленно пожала плечами.

– Н-нет, абсолютно! – сказала она. – Разве что Сергей был как-то особенно мрачен. Но он вообще мрачный человек. И он страдает, расставшись с нами, – я это отлично понимаю. Но жизнь есть жизнь. Каждый ищет свою половинку, вы меня понимаете?

– Кстати, насчет половинки, – сказал Гуров. – После развода Сергей Николаевич ни с кем не свел знакомства? Я имею в виду женщину. Может быть, вам что-то об этом известно?

– Сергей? – изумилась Кудасова. – Н-нет! Это невозможно. Не представляю его в этой роли…