– Ну, да. У нас же тоже журналисты постоянно сопровождали Никиту Сергеевича в его поездках по стране и миру, просто люди в этой группе менялись. А разумнее выбрать человек тридцать проверенных журналистов и фотографов, хорошо зарекомендовавших себя, и выдать им постоянную аккредитацию. Генеральный теперь у нас молодой, ездить по стране и миру будет часто и много, да и количество пресс-конференций с его участием, видимо, увеличится. Рядом с ним должны быть настоящие профессионалы.

– Идея хорошая… Многообещающая. Но нужно сначала переговорить с МИДом, с ЦК и с Мезенцевым. Такие важные вопросы с кондачка не решаются. А ты сам-то в эту группу пошел бы? – улыбается Аджубей.

С подначкой такой вопрос.

– Почему нет, если мне доверят? Не только же маститым коллегам освещать поездки первых лиц. Я бы еще и при председателе Совета Министров такую же группу создал. Только туда должны войти не журналисты-международники, а те, кто хорошо разбирается в экономических темах.

– Притормози-ка, Алексей! Тоже мне реформатор нашелся. Ты сначала университет окончи да в нашей журналистской среде поварись, а потом свои идеи предлагай.

Эх, а я только хотел ему предложить реформировать заодно и всю пресс-службу при генеральном…

* * *

26 ноября 1964 г., четверг

Москва, ул. Таганская

Звонок телефона отозвался в голове болезненной, раздражающей трелью. Поморщившись, но так и не открыв глаза, я резко сел на кровати. Спустил на пол ноги, пытаясь нащупать ими тапки, а потом, плюнув на это дело, босиком побрел к телефону. Все это время чертов аппарат трезвонил не переставая. Кто-то хотел меня с ураганной силой, совсем люди забыли о приличиях! Нет, ну неужели не понятно, что человек еще спит?!

– У аппарата… – буркнул я, нащупав рукой трубку и поднеся ее к уху. Из горла почему-то вырвался звук, больше похожий на воронье карканье.

– Дрыхнешь еще? Всю жизнь проспишь! Жду у себя в шесть. – В трубке раздались короткие гудки.

Это что вообще сейчас было?!

Сонный мозг, поразмышляв немного, выдал единственно верный ответ: шеф. Который Иванов. А времени у нас сколько? Глаза попытались приоткрыться и найти взглядом будильник. Ага… без трех минут десять. Ну, это еще по-божески. Можно вздремнуть немного и через часик проснуться в более вменяемом состоянии. Надо только будильник завести, чтобы снова не проспать… Так стоп. А почему я вообще в таком плачевном состоянии? Я что, напился вчера?!!

В ответ тишина и слабенький поток каких-то неясных образов. О боже… с чего вдруг меня так понесло-то?!! Да я не надирался лет тридцать точно! Глаза распахиваются сами собой, и сон моментально улетучивается. Но голова отзывается на это насилие новым взрывом боли. Надо срочно восстановить в памяти все события вчерашнего вечера, а то, может, мне пора уже харакири делать или утопиться в Москве-реке? Прямо напротив Кремля. Нет. Скромнее нужно быть. Хватит с такого алкаша и Яузы.

Наливаю в чайник свежей воды из-под крана, ставлю на огонь, а сам отправляюсь в душ. Что-то меня сильно напрягает во всей этой истории, ну не мог я с бухты-барахты взять и надраться – не было у меня такого в планах! Прохладные струи воды, льющиеся на голову, постепенно приводят мой мозг в более или менее адекватное состояние. Но память восстанавливается урывками. Так, надо начать с того, когда я еще был трезв как стекло.

Вот торжественная часть. Помню. Зал «России» полон радостных, воодушевленных лиц. Почти у каждого в руках журнал, который «метеориты» раздавали на входе. И огромное количество красных шарфов на молодежи. Это теперь как бы такой признак твоей сопричастности с митингом у Манежа. Был ты там или не был – неважно. Главное, ты всецело разделяешь взгляды и лозунги нового молодежного движения. Вроде бы и фронда, но без малейшего оттенка диссидентства. Скорее демонстрация молодежью готовности вести конструктивный диалог с властью.

В первых двух рядах зала сидит высокое начальство, как им и положено. Аджубей и Фурцева меня с кучей народа перезнакомили еще до начала торжественной части, вспомнить бы теперь, с кем именно.

После торжественной части, во время которой прозвучало много теплых напутственных слов в адрес нового журнала, выступали уже мы – рассказывали гостям о дальнейших планах редакции и отвечали на многочисленные вопросы гостей. Журнальный стол на сцене просто завалили записками из зала. И пусть многие вопросы в них повторялись, на некоторые мы даже не успели ответить. Коган-старший хозяйственно прибрал их в свой портфель. Пригодится.

Евтушенко с Рождественским читали свои стихи со сцены, потом Женя заставил меня петь «Десантный батальон». Судя по тому, как быстро нашлась гитара, имел место банальный сговор с моими ближайшими друзьями. Предатели…

А дальше выступала «Машина времени». Это я тоже хорошо помню. И «Крюково», и «Советский Союз» зашли народу на ура. Кажется, Фурцева и Аджубей хлопали громче всех. «Машинистов» долго не отпускали со сцены, пришлось успокаивать гостей, что ребят они еще обязательно сегодня услышат. Но чуть позже, после премьеры фильма. Саму «Заставу…» тоже помню. И легкое разочарование в глазах друзей и публики. Видимо, все ожидали от фильма чего-то гораздо большего. А вот получите прививочку! Запретный плод не всегда сладок, иногда он и пресноватым бывает.

Вот так, кадр за кадром, моя память постепенно подбирается к самому интересному. Начальство свалило еще перед фильмом, я лично проводил их до дверей. После фильма еще часть гостей ушла, из числа тех, кто постарше и кому добираться далеко. До этого момента я все еще абсолютно трезв. Потом, во время показа молодежной моды, о чем договорилась пробивная Юлька, я выпиваю с друзьями шампанского в холле. Совсем немного. Мне же еще за руль. Затем я немного отвлекся на «машинистов». Еще раз уточнил, чтобы медленные песни чередовались у них с быстрыми. Помню, Федя все ворчал, что песен для полноценного выступления по-прежнему очень мало.

Все. Дальше идет полный провал в памяти, и вот я уже сам пою на сцене. И почему-то «Хали-гали». Ага… на итальянском. Уу-у… блин! Я что, теперь его тоже знаю?!! Не, ни фига. Сейчас я и слова вспомнить не могу. Значит, экспромт был чистой воды. А затем я вообще спрыгиваю со сцены к друзьям, осушаю по-гусарски лихо еще один бокал шампанского и громко, на весь зал заявляю, что сейчас покажу всем, как надо правильно танцевать новомодный танец шейк. И выдаю на танцполе такое, что сам Тони Литл отдыхает. Ой, позорище!

От расстройства и стыда я закрываю глаза рукой, другой опираясь на стену. Задеваю при этом кран, и меня неожиданно обдает ледяной водой. Взвыв от досады, вихрем вылетаю из ванны, поскальзываюсь при этом на мокром полу и больно ударяюсь локтем о стену. Матерюсь, как последний биндюжник. Вот так тебе и надо, алкаш позорный!

На кухне, заварив себе крепкого чая, усаживаюсь за стол. Мрачно уставившись в окно, рассматриваю голые ветви деревьев. Какая-то мысль свербит на задворках мозга и не дает смириться с открывшийся картиной моего вчерашнего срама. Нет, ну странно это, согласитесь! Со спиртным у меня отношения ровные, и фужер шампанского – это вовсе не то, что может вывести из равновесия мой здоровый, крепкий организм. На юге мы с парнями легко по литру вина за вечер выпивали, и все было нормально, а здесь…