Это было непростой задачей и зачастую химеры возвращались обратно в мастерскую на переделку, но всё равно дело двигалось быстрее.

Сейчас ремонтные работы всё ещё продолжались, но трасса уже была в том состоянии, когда могла пропускать по себе ограниченный поток автомобилей.

И ещё на подъезде к ней, мы увидели, что желающих выехать из города было так много, что их даже не смущала необходимость стоять в живой очереди.

Впрочем, желающих въехать тоже оказалось не меньше. И оба потока были полностью забиты автомобилями.

— Ну и ну, — возмутился дед, — это что же, мы будем ждать, пока вся эта челядь проедет?

Внучка тоже серьёзно приуныла.

— Никогда ещё таких пробок не видела.

Похоже, что они оба решили, что мы застряли здесь надолго. Однако, я уже был обо всём предупрежден, так что просто поехал к одному из закрытых шлагбаумов, который моментально поднялся при нашем приближении.

— Вы что думаете, что ремонтная техника и патрули ездят по общим правилам? — поинтересовался я.

Ольга хлопнула себя по лбу.

— Точно! Вот что значит выпасть из городских дел.

Внучка в последнее время в основном занималась академией и проблемой очагов в Рихтерберге, так что организационные вопросы действительно ушли из сферы её внимания.

А дед вообще ещё плохо понимал, как всё работает в современном мире. Так что, когда мы поехали параллельно основному потоку машин, даже одобрительно хмыкнул.

Очевидно, посчитав это законной привилегией аристократов.

В общем-то, частично это так и было. Но основная цель этой полосы была не в том, чтобы пропускать по ней власть имущих без очереди. А в том, чтобы ремонтные работы шли без задержек, а также, чтобы не жертвовать охраной шоссе.

Дорога ещё не везде была полностью безопасна от влияния скверны, поэтому были необходимы патрули, охраняющие транспортный поток от возможности появления новых очагов.

Также они следили за работой очистительных машин, которые вытягивали остатки скверны из воздуха или даже предотвращали разрастание некоторых очагов вдоль шоссе.

Например, того самого, куда теперь ехали мы.

Это был Эпсилон, так что быстро его очистить силами одних только чистильщиков или даже гвардейцев было бы трудно.

Особенно, учитывая то, как много сил отнимали городские дежурства. Ведь наши враги не стремились дать нам передышку. Напротив, как я и опасался, с каждым днём, очагов в Рихтерберге открывалось всё больше.

Словно, сама материя между нашими мирами, или чем бы то ни было, истончалась. И откуда-то с той стороны становилось проще её пробивать.

Так что эта проблема по-прежнему оставалась на повестке дня, и я рассчитывал плотно заняться ей сразу же, как только мы проверим, что ждёт нас по загадочным координатам на карте.

Очаг, куда мы ехали, принадлежал одному из самых распространённых типов. А именно был лесным.

И из-за этого, конечно, передвигаться по нему даже на таком гибком транспорте, как химеромобиль, было непросто.

Так что, в конце концов, нам пришлось оставить машину у шоссе, а самим двинуться вглубь леса, а потом и, собственно, очага уже на своих двоих.

Но всё равно мы рассчитывали, что не задержимся здесь надолго.

Потому что сейчас монстры очага, как и сам очаг, интересовали нас меньше всего.

Мы просто желали как можно быстрее добраться до отметки на карте, чтобы увидеть, есть ли там все ещё кто-то или что-то, связанное с Рихтерами.

В конце концов, эта карта, скорее всего, была спрятана ещё два или даже три десятка лет назад. Не меньше.

И мы понятия не имели, насколько информация в ней актуальна.

К тому же, как мы узнали от Лукьяна, одна из отметок принадлежала старой деревне, где уже давно никто не жил.

А ещё одна, что заметили уже сами, вела к замку деда, что в целом, конечно, было полезно, ведь там сохранилась часть его библиотеки. Но без филактерии, никого живого или, вернее сказать, разумного, мы бы там не нашли.

Поэтому мы не исключали, что любая из отметок на карте могла оставить нас ни с чем. В том числе и эта.

Не было никаких гарантий, что здесь мы найдём хоть что-то полезное.

Так что мы с дедом сразу отнеслись к этой вылазке с долей здорового скептицизма. По-настоящему полной воодушевления была только Ольга.

Она всю дорогу без умолку гадала, кто же может нас ждать. Да и не только здесь, но и на всех неисследованных метках карты.

— Не беги впереди знаменосца, — вспомнил старую поговорку дед, — тебе не помешало бы лучше сосредоточиться

Действительно, из-за эмоционального подъёма, Ольга то и дело немного ослабляла на себе эффект заклинания ложной смерти, чем вызывала у монстров очага нездоровое любопытство.

Они мигом переводили на неё свой немигающий жуткий взгляд и от нападения, внучку спасало только то, что она быстро брала себя в руки и вновь погружалась в нужное нам состояние.

Зачищать очаг мы пока не планировали. С Эпсилоном пришлось бы повозиться даже нам троим.

Хотя монстры внутри меня заинтересовали. Они не выглядели стандартно для очага такого уровня.

Обычно, чем он выше, тем менее монстры внутри похожи на реально существующих зверей нашего мира, тем меньше у них остаётся привычных нашему глазу деталей.

Звери мутируют до неузнаваемости, и разве что боссы ещё сохраняют свою схожесть с кем-либо, развивая до максимума самые смертоносные черты своего прообраза.

Здесь же, твари очага, на удивление остались очень похожими на обычных лесных животных.

Мы без труда угадывали в них волков, медведей, оленей, лис, зайцев и белок. В некоторых ракурсах их даже можно было принять за незаражённых.

И это не могло не удивлять. Так что я даже решил, что на обратном пути изучу этот феномен подробнее, но ответ появился раньше.

Во всяком случае, предположение.

Ночь ещё не наступила, но в очагах всегда было темнее, чем должно быть.

Особенно в лесных, где густые кроны мутировавших деревьев частенько образовывали непроглядный купол.

Так что мы шли, освещая себе дорогу артефактами, достаточно безопасными для того, чтобы не вызывать интереса у монстров вокруг.

Но вдруг вдалеке мы увидели ещё один источник света.

Ольга сразу оживилась:

— А что если это Рихтер? — радостно предположила она.

— Только ее смей кричать, — тут же осадил её дед, — даже если это так, мы скорее его спугнём, чем обрадуем. Давайте погасим собственные артефакты, пока не выясним всё наверняка? — предложил он.

Я, впрочем, не думал, что нам нужна такая осторожность.

— Бежать ему всё равно некуда,