многомиллиардной компании. Они утверждают, что испытали словесное и физическое сексуальное насилие и были проигнорированы или подвергнуты ответным мерам, когда они сообщили о жестоком обращении. Вместе они подали жалобу в Комиссию по равным возможностям трудоустройства, что стало первым шагом на пути к Федеральному иску о гражданских правах. В жалобе содержался призыв к Федеральному агентству начать общенациональное расследование в отношении Mcdonald’s, а также требование к Mcdonald’s обеспечить соблюдение политики нулевой терпимости в отношении сексуальных домогательств и ввести обязательное обучение для руководства и персонала. Эта сеть является одним из крупнейших работодателей страны, насчитывающим почти 400 000 работников. Этот судебный иск потенциально может повлиять на жизнь сотен тысяч женщин и девочек, работающих за минимальную заработную плату. Судебные издержки сотрудников Mcdonald’s покрываются фондом Time’s Up Legal Defense (организация, созданная после разоблачений Харви Вайнштейна) и финансируются некоторыми из тех же актеров, которые пригласили меня к себе домой, чтобы обсудить, что они могут сделать, чтобы помочь. Мы все объединились в этой борьбе.

Неудивительно, что шокирующие и непристойные истории о дегенеративном поведении хищников-мультимиллионеров попадают на первые полосы газет. Но эти властьимущие извращенцы — не единственные враги. Ублюдки, извращенцы, психи и тролли повсюду вокруг нас, на нашей работе, в наших школах, а иногда и в наших собственных домах. Они совершают свои преступления в открытую или после того, как замышляют заговоры и интриги в темных уголках сети. В любой момент любой из нас может стать мишенью. Но у нас есть необычайная сила, чтобы дать отпор. Мы можем сражаться внутри системы или бороться за ее изменение. Иногда лучшая стратегия — это трахнуть систему и действовать вне ее. Мы такие же безжалостные и злые, как те ублюдки, которые пытаются нас уничтожить. Мы — армия воинов. Эта борьба только началась.

Заключение с чего все началось

Несколько лет назад меня пригласили выступить перед группой студентов в престижном гуманитарном колледже о конфиденциальности в интернете. Когда я выходила из зала, ко мне подошла молодая женщина и попросила совета. Она представилась начинающим юристом.

— Я хочу делать то же, что и вы, — сказала она с улыбкой. Она спросила, какие курсы я могу ей посоветовать и как ей следует сосредоточиться на учебе, чтобы подготовиться к карьере в области прав жертв. Она выжидающе посмотрела на меня, сжимая блокнот и ручку. Я глубоко вздохнула и вежливо улыбнулась.

Я оценила ее энергию и честолюбие, но правда заключается в том, что я не могу указать на какое-либо обдуманное решение или возможность, которые привели меня туда, где я сейчас нахожусь. У меня не было путеводной звезды: какого-то курса в юридической школе, теста, который я сдавала, книги, которую я прочитала, клиники, в которой я стажировалась, профессора, который мне нравился, места работы, полученных оценок или члена семьи со связями. На самом деле я совершила такое необычное путешествие, что мне трудно дать простой ответ.

Я часто говорю людям, что открыла свою фирму, чтобы стать адвокатом, который был нужен мне, когда я боролась против своего психованного бывшего. Я рассказываю людям, что сама училась порномести, доксингу и сватингу, чтобы помочь своим клиентам ориентироваться в правовой системе, не предназначенной для защиты жертв, преследуемых преступниками, воцарившимися в интернете. Я объясняю, что научилась быть адвокатом и критиковать законодателей и менеджеров интернет-компаний, когда поняла, что мне нужно менять политику и практику, а не просто наказывать отдельных правонарушителей. Это все — правда, но не полная. Во многих отношениях эти объяснения являются сокращением, способом упростить повествование. Правда гораздо сложнее, и до сих пор я не хотела делиться ею публично.

В начале 2012 года, во время работы в Институте юстиции «Вера» и до встречи со своим бывшим, я несколько раз пробовала познакомиться через интернет, но без особого успеха. Там был кардиолог, который делал уколы и невнятно рассказывал о том, как он появится на завтрашней операции на открытом сердце, как механик, возвращающийся в гараж; и метафизик, которого охранник три дня подряд выгонял из моего офиса после того, как я сказала ему «Нет, спасибо» на втором свидании. Однажды я встречалась с парнем, который за выпивкой описал мне детскую операцию по удалению части его некротического толстого кишечника. Внезапно он перегнулся через барный стол и схватил меня за горло. Он сказал, что хочет посмотреть, как хорошо его руки обхватывают мою шею. На второе свидание с ним я тоже не пошла.

Однажды днем я получила сообщение на OkCupid от парня, который сказал, что он врач. Он казался умным и обаятельным. Мы посылали друг другу кокетливые послания в течение нескольких дней, прежде чем решили встретиться лично в баре Ист-Виллидж. Я почувствовала тревогу, как часто бывало, когда я впервые встречала мужчин. Увидев его, я испытала почти облегчение. При встрече он выглядел не так хорошо, как на фотографии в профиле. У него было худощавое телосложение и слабый подбородок, а одет он был в толстовку с капюшоном, что делало его похожим на человека, который слишком сильно старается быть крутым. И тут же я поняла, что беспокоюсь о неловком поцелуе. Между нами не должно было произойти ничего сексуального; я не находила его привлекательным. Он все время говорил мне, что мои темно-бордовые кожаные штаны «жгут». Его лесть показалась мне приторной и незрелой.

Я заказала виски, и мы немного поговорили о Холокосте. Его бабушка выжила, сказал он мне. Я поделилась историями о клиентах, с которыми работала в Selfhelp. Когда наступила ночь, я извинилась и пошла в туалетную комнату. Вернувшись к столу, я обнаружила, что он заказал нам еще по одной порции. Он улыбнулся и пододвинул мне рюмку с ликером. После этого все пошло наперекосяк.

Остаток ночи прошел, как в тумане. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня; я чувствую отвращение от ощущения его языка, скользящего в моем рту. Затем я встаю и объявляю, что хочу пойти в одно заведение на Первой авеню за сырной картошкой фри.

Затем мы оказываемся в квартире. Мои брюки спущены до лодыжек, и я лежу, согнувшись, на кровати. Здесь повсюду кошачья шерсть. Свет очень яркий. Он поливает мою задницу спиртом и начинает накладывать швы хирургической нитью. Он шутит о том, что раньше швы делали из свиной щетины. Он смеется над тем, что они не кошерные.

Я чувствую, как острая игла входит и выходит из моей ягодицы. Пытаюсь говорить. Слышу, как мои слова сливаются воедино. Спрашиваю, что он делает. Он говорит, не