«Ишь, как поёт… Любо-дорого…» В прошлый раз, выбравшись издерьма и чуток переведя дух, спёр, гад, автомат Калашникова, с боем угнал«Скорпиона» мисс Белые Шорты и, обработав из «минигана» лагерь наркоторговцев,скрылся на винтокрылой машине в неизвестном направлении.

Между тем оказалось, что в братстве отца Брауна нашлосьместечко и для сестрёнки. Выпустив Скудина из объятий, негр махнул рукойбратве, словно отдавая не очень-то принятую у священства команду «вольно», игромко воззвал:

– Однако путь к Богу труден без женской кротости,всепрощения и участия, без истинного целомудрия, смирения и доброты. Я говорю опослушнице нашей, сестре Айрин. Сестра Айрин, сестра Айрин! Покажись нам!

Голос святого отца в режиме полной мощности вполне могсотворить чудо воскрешения, сиречь поднять мертвеца. Дверца замыкающего«Хаммера» сразу открылась.

– How do you do, guys.[70] – На землюсоскочила стройная белокурая девица а-ля Норма Бейкер[71] вплотно облегающем комбинезоне. Неизвестно, насколько такой комбинезон былудобен, но все анатомические подробности обрисовывал откровеннеекупальника. – Я так рада, так рада, что вашего полку прибыло. Как насчётгруппового молебна сегодня же ночью?

Кудеяр невольно повёл носом. Да уж, целомудрием и смирениемздесь и близко не пахло. Зато за версту несло французской косметикой.

– Это ещё кто? – Звягинцев через плечо посмотрелна фигуристую блондинку. Громкий, дразнящий смех женщины заставил профессоранеодобрительно поморщиться – Ты, Иська, не иначе решил своего реликтового наживца брать?..

– Да уж не без того, – ответил за Шихманапрофессор Беллинг. Помрачнел, сделался похожим на крестьянина, у которого увелилошадь, и пояснил: – Это, изволите видеть, моя новая ассистентка. Прежний…толковый парень был…

– Был?

– Да похоже, что «был». Прямо накануне поездки угодилпод машину, причём так, что до сих пор в коме лежит. А эта… Если её что иинтересует в гоминоиде, так только размеры его пениса…

Неизвестно, как у снежного человека было с мужскойдоблестью, а вот профессор Беллинг говорил по-русски превосходно, немного акая,как подобало бы коренному жителю Подмосковья. «Откуси я собственную голову –опять наш человек, – Звягинцев посмотрел на его широковатый курносый нос,на крупные мужицкие руки, вздохнул. – Чёрт, чёрт, чёрт. Вся наука у нихзаквашена на русских мозгах. А в самой России скоро останутся только чекисты,политики и новое поколение, которое выбирает экстази. И хрен бы с ними совсеми, да за державу обидно…»

Чтобы не расстраиваться, он заставил себя улыбнуться ипроизнести бодрым голосом:

– Итак, коллеги, давайте к делу. Выдвигаемся к местуразбивки лагеря колонной, мы идём в голове, вы замыкаете, связь по телефону.Остановки по мере надобности, не более пятнадцати минут. Надеюсь, господа, выкока-колы перед дальней дорогой не перебрали? – Он снова улыбнулся,хлопнул Изю по плечу и закричал громче, чем следовало: – Иван Степаныч!Поехали!

Поехали. Сразу выяснилось, что в городских условиях Петро,оказывается, водит свой драндулет сдержанно, тактично, а главное, с огромнымуважением к правилам дорожного движения… Во всяком случае, так стало казатьсяпо сравнению с тем, как он повёл себя на шоссе. Ах, какой русский не любитбыстрой езды?.. И уважает кровососов-ментов?.. А ещё Петро обожал громкуюпривольную песню в исполнении бортовой электроники. Такую песню, чтобы в лад сней гулко вибрировала броня, буйно пульсировала кровь и в размере четыречетверти ходили ходуном все внутренние органы. Особое предпочтение он отдавалтворчеству команды «Сектор Газа» и проникновенно волнующему баритону АркадияЗвездина-Северного.

Словно стальной болид летел вдоль осевой ревущий БТР, толькомелькали за бортами северные ели. Эдик от звуков музыки неожиданно оклемался,даже начал подпевать:

– Юбку сдуло, обнажился срам…

Слуха у него никакого не было, голоса тоже. Готовыйэстрадный певец.

За Кильдымстроем, там, где стоял знак ограничения скорости изатаились с радаром алчущие гибэдэдэшники, один из них сунулся было с полосатымжезлом на обочину, но, поподробнее разглядев колонну железных монстров, сразупоскучнел и убрался в патрульный «жигулёнок». Дескать, едет себе БТР со свитой– и нехай едет…

– Что, вспомнили Васю Грызлова? – Оторвавшись отокна, старший прапорщик почему-то решил объяснить происходившее ВенеКрайчику. – Пристали как-то к Петрухе: «Ну-ка, покажи права, не просроченыли?» А я в ответ: «Хрен вам, у вас сейчас „жигулёнок“ будет просрочен!» – ну идлинной очередью из пэкатэ[72] поверх фуражек. Сразу, гады,отлипли. Пристали тоже. Какие, в жопу, у нас в штрафбате могут быть права? УПетрухи и воинского билета-то нет, не положено ему, бедолаге…

Грохотали динамики и моторы, убегала назад выщербленнаяасфальтовая лента. Водители встречных машин загодя шарахались к обочине.Колонна двигалась на юг.

– Хорошее место. – Профессор Шихман, разминаяноги, вышел на самый берег озера, повернулся к Звягинцеву, вылезающему избэтээра. – Вот она, природа-мать. – Закурил с глубокомысленным видомсигару и махнул ею в сторону Джозефа Брауна. – That’s the place. Send thesignal.[73]

– Aye, sir![74] – Оборвавнепроизвольное движение, странноватое для святого отца (рука дёрнулась отдатьчесть), тот выволок из джипа объемистый металлический кофр. Откинул крышку,развернул большую, похожую на зонтик антенну и с ловкостью профессионалапринялся нажимать кнопочки.

– Ну и что это такое? – Звягинцев расстегнулремешок каски и хотел вернуть её внутрь бэтээра. Оттуда послышалсягрохот. – Американская техника на грани фантастики?

После трёхчасового путешествия в стальной ревущей коробке онслегка оглох и говорил очень громко.

– Это, Лев Поликарпович, приводная радиостанция смаяком. – Скудин поставил наземь нерешительно высунувшуюся в люк Виринею иприступил к ответственной операции – выгрузке Эдика, снова впавшего в состояниеступора. – Сигнал через спутник даст команду компьютеру самолёта, и тот,повинуясь целеуказанию маяка, сбросит груз в требуемую точку. Ничегоособенного, отработанная схема.

«А у Гринберга, интересно, план разворачивания лагерякаков?..»

Как вскоре выяснилось, российская сторона предпочладействовать по старинке.