– Oh fuck my mother twice! – Джозеф Браун замер наместе, сигарета выпала у него изо рта. – This is the «Black Eagle»himself,[79] мать его за ногу.

Всё его семейство – братья во Христе и Христова сестрёнка –дружно впало в некое подобие экстаза, словно им явился собственной персонойСпаситель. А пришествие всё продолжалось. Едва танки, угомонившись, застылипорыкивающими чудовищами, как раздалось завывание стада доисторическихдинозавров, и на водной глади в облаке брызг возник огромный, стремительно приближающийсяблин. Озеро под ним, казалось, так и кипело.

– Ни хрена себе, – только и смог пролепетатьДжозеф Браун. И замотал головой, словно отгоняя привидевшихся дьяволов со всемиих кознями. – It’s impossible!

– Impossible! Impossible![80] –подхватила братия. Видимо, так у них, на растленном Западе, в религиозной средепринято было реагировать на чудеса. А если серьёзно, подтянутые братки остропереживали, что нет возможности сфотографировать этот огромный, ощетинившийсясамым современным вооружением ревущий блин – последнюю суперсекретную модельроссийского десантного экраноплана «Чёрный вихрь», способного на равных вестибой с эсминцем.

А «Вихрь» тем временем прошёлся по воде аки по суху, сбавилскорость, прытко выполз на берег и, отвечая своему назначению, выпустил изнеобъятного чрева десант – роту стройбатовцев с лопатами и пилами.Предводительствовал коими сущий дядька Черномор (или, учитывая географию,Беломор?..) – красномордый и мутноглазый, не проспавшийся после вчерашнегокапитан.

– Становись, ёксель-моксель! – Он был небрит, затопо-командирски немногословен и строг. – Смирно! Равнение на дирижабль!

И тут с зависшего над землей «Аллигатора», перекрываячудовищный шум, раздался громоподобный, как знамение Господне, голос:

– Здравствуйте, товарищи! Приказываю приступить кработам согласно утвержденного мною плана!

«Согласно утверждённого? Или утверждённому?..» – задумалсянад вечной филологической проблемой Кудеяр. Голос принадлежал Гринбергу.

– Ура! – задрав головы к небу, дружно отозвалисьстройбатовцы. Им было не до языковедческих тонкостей. Сказали «копай от меня идо следующего столба» – значит, надо копать…

И буквально через минуту на берегу озера закипела работа.Кто отцеплял и устанавливал вагончики-бытовки, кто зарывался в землю, кто пилилуже покрашенные, с загнутыми и торчащими гвоздями доски. Стук молотков, грохоткувалд, витиеватый мат командиров…

Семейство Брауна взирало на стройку века в молчаливомостолбенении. Шихман курил очередную сигару, едко усмехался – он-то видел в«Совдепии» и не такое. Особенно пока работал ассенизатором. Беллинг оставалсяубийственно спокоен. По сторонам не смотрел, ничему не удивлялся, занималсясвоими делами. «Как пить дать, тоже жил в России, – подумал ЛевПоликарпович. – Нет, точно бывший наш. И вообще у них там, куда ни плюнь –если не по бабушке, так по дедушке – одесский еврей…»

В общем, лагерь россиян вырос на голом месте поистине спотрясающей скоростью. Уютное жильё, баня, открытая летняя кухня, сортир начетыре посадочных места (армейские умельцы прорезали очки в форме сердечек,получилось очень трогательно и романтично). Наступила завершающая фазастроительства. Командиры взводов во главе с похмельным капитаном отцепили отбрюха «Аллигатора» загадочный контейнер, вертолет легко приземлился… и из неговышел Евгений Додикович Гринберг. В точности по знаменитому анекдоту,увенчанному фразой: «…И тут выхожу я во всём белом». Ну, не совсем во всёмбелом – так, в скромной полевой форме генерал-майора. Тем не менее явлениеДодиковича народу эффект возымело охренительный. Так, наверное, выходил к своим«чудо-богатырям» полководец Суворов. Тоже, кстати, внешне достаточно неказистый,и притом ещё старенький, но ведь шли же за ним и на Чёртов мост, и череззаоблачные альпийские перевалы… А что? И пойдёшь, и полезешь ещё куда похуже,если тебе прожгут душу таким вот взглядом. Воистину фельдмаршальским,пронимающим до печёнок…

– Спасибо, ребятушки! – заорал полководец и опятьже по-суворовски повёл рукой. Скудину даже показалось, что на глазу у негоблеснула слеза. – Благодарное Отечество вас не забудет! Виват Россия! Ура!Вольно.

Подойдя к контейнеру, Гринберг резким движением сорвалпломбу.

– Товарищи офицеры, ко мне.

В его руках прямо из воздуха возникли блокнот и калькулятор:боевой генерал на глазах превратился в прожжённого завмага.

– Так… авиаторы… десять мест «Чёрной смерти». Берите,берите и – слушайте, не крутите мне яйца! Бой за ваш счёт. Ладно, только изуважения к вам – тару можете оставить себе…

Соблюдая субординацию, на малой скорости к контейнеруподъехал БТР. Василий Грызлов погрузил три ящика «Спецназа», одну бутылку сунулв люк водителю, другую распечатал сам, глотнул:

– Нормальный ход, Петруха, не палёная, не левая. Жмидавай, может, те менты ещё стоят, согнем их в Курскую дугу. А потом – к Лидке…

Получив водочное довольствие, войска стали быстрорассредотачиваться – танкисты скрылись за лесом, авиаторы взмыли в небо,строительный легион унёсся на крыльях «Чёрного вихря». На берегу вновь насталатишина, и была бы она вполне богоугодной и благолепной – если бы неперекликались, отходя от пережитого ужаса, оробевшие птахи… да не материлсяистошно, мешая русский с английским, и не только, преподобный Джозеф Браун.Святой отче как раз обнаружил, что контейнер с провиантом таинственным образомисчез с поверхности воды. Утонуть он не мог, далеко уплыть тоже… Но не ревел ли«Вихрь», уносясь прочь, на четверть тона ниже, чем по прибытии?..

– В целом молодец, Додикович. – Кудеяр скупоулыбнулся подчинённому. – Благодарность тебе от месткома. Мафиозо хренов…

– Спасибо – оно не шуршит, не булькает и шубы из негоне сошьёшь… – пригорюнился было прагматичный Гринберг… но тут взглянулчерез плечо на мисс Айрин, возникшую, словно мимолетное виденье, неподалеку, исразу приосанился, звякнул генерал-майорскими правительственными наградами,втянул и без того впалый живот, выпятил грудь. – Вы обедали? Жрать что-тохочется…

– Американцы покормили. – Скудин внимательнонаблюдал, как Джозеф Браун, стоя в резиновой лодке, промеряет шестом озёрнуюглубину. – Свининой. Иудеям всё равно нельзя.

– А кто вас спрашивал о свинине? – парировалГринберг. – Слышь, командир, может, устроим товарищеский ужин и всехпригласим? – Не отрывая взора от прелестей сестры Айрин, Женя плотояднооскалился, плюнул на ладонь и пригладил чёрные, коротко стриженные, чтобы некурчавились, волосы. – Как говорится, от нашего стола вашему столу. У менятам бастурма замаринована…