– Погодка-то, а? – Профессор Звягинцев из-под рукиосмотрел горизонт, взглянул на часы, хмыкнул и поднял глаза на Скудина. –Без двух минут. Что-то американцев наших не видно…

– Куда они денутся, – пожал плечами Иван и быстрымдвижением поддержал споткнувшегося Эдика. Тот к концу недолгого полётаотчего-то совершенно раскис и на ногах держался плохо. «Не переживай, парень,мышечный тонус мы тебе поправим. Мозги тоже…» Если бы генеральский сын могподслушивать мысли, интонация показалась бы ему многообещающей.

Борис и Глеб кивнули с готовностью матёрых котов, завидевшихмышь, Виринея, на чьи колени «резвый мальчонка» почти осмелился посягнуть всамолёте, мстительно усмехнулась. А с неба в это время донёсся басовитый,уверенный гул, и на посадку начал заходить «Геркулес» – американскаятранспортная машина «С-130».

– Ну вот и они, явились не запылились. – Скудинотпустил Эдика и едва удержался, чтобы машинально не вытереть руку оштаны. – Кстати, Лев Поликарпович, Грин вчера звонил. Обещал, что странспортом проблем не будет.

Встречающих в аэропорту было немного, да и те вели себякак-то странно, жались по углам, словно боялись чего. Зато в самом центре залакрасовался бравый старший прапорщик, с залихватскими рыжими усами, с погонами«микрогемералполковника» и выпущенным из-под фуражки знаком воинской наглости –чубом многократно описанного у классиков пшеничного цвета. В руках гвардеецдержал фанерный щит, на котором жирно значилось суриком: «Подполковник Скудин!»Чем так страшен был этот щит и державший его человек, выяснилось сразу, кактолько фанерка оказалась опущена. На обратной стороне её зловеще выделялсячерно-жёлтый знак радиационной угрозы и убийственно краснела надпись: «Зонаповышенной опасности! Находиться без средств индивидуальной защитыкатегорически воспрещается!»

– Ну я Скудин.

Нахмурившись, Иван подошел к «микрогенералполковнику», и тотсразу широко заулыбался, просто засиял от радости, будто встретил давнишнегокореша.

– Разрешите представиться, старший прапорщик ВасилийГрызлов! Приказано вас встретить и доставить! А также отдаться в полное вашераспоряжение! Докладываю: техника укомплектована, баки под завязку, личныйсостав в полной боевой. Как товарищ генерал-майор и приказывали.

«Полный порядок, – отчего-то устало подумалИван. – Кони стоят пьяные, хлопцы запряжённые…»

– Товарищ генерал-майор, значит, приказывали? – Ион протянул Грызлову руку, здороваясь. Тот приткнул к стене свою зловещуювывеску и тотчас подхватил под локоток Эдика: юноша двигался точно зомби,сиречь оживший мертвец. Сошедший с плаката из тех, что некогда соседствовали срадиационными значками в кабинетах гражданской обороны. Василий мотнул чубом всторону выхода:

– Ничего, пацан, ничего, ща встряхнёшься. Машина –зверь. Ласточка…

Ласточка была ещё та. Камуфляжного окраса,средне-бронированная: БТР-60. На левом борту значилось: «Дежурный ВАИ», направом – «Специальная комендатуры». На пулемётной башне гордо реял российскийтриколор. Знай наших.

– Петро, заводи!!! – заорал Грызлов. Игостеприимно, по-хозяйски, распахнул боковой люк. – Заходите, гостидорогие, сейчас бронеплиты окон откроем, поедем, как в мягком вагоне. Спеснями…

Рявкнул пускач, оживляя двигатель, БТР проснулся, выпустилструю сиреневого дыма, в воздухе густо запахло соляркой. «Ну, Гринберг, ну,пархатый…» Виринея сердито одёргивала короткое платьице, забираясь в БТР, и навсякий случай испепеляла глазами Эдика, но тот не реагировал. Скудин сплюнул,вытащил трубку мобильника и протянул Звягинцеву:

– Лев Поликарпович, звоните Шихману. Надо договоритьсяо рандеву.

Грызлов тем временем подсаживал вяло шевелившегося Эдика.

– Ты, может, на броне поедешь? – Старший прапорщикприкурил «Приму», сунул подопечному в рот. – С ветерком, а? Сразуполегчает. А потом мы тебя спиртяшечкой похмелим. Шило первый сорт, тольковчера «магазин»[67] прилетал… будешь как огурчик…

Эдик отсутствующе кивнул и попытался свалиться на землю. Онпребывал в некоем подобии ступора – реагировал с трудом, еле переставлял ноги,смотрел куда-то вверх без особого выражения. Словом, был весьма нехорош.Васильковые глаза Грызлова светились пониманием и участием, как видно, Эдиковосостояние ему было хорошо знакомо.

Звягинцев же, потыкав пальцами маленькие изящные кнопки,прижал трубку к уху, настраиваясь на ожидание… и искренне удивился, сразууслышав голос профессора Шихмана:

– Алле?.

– Изя, ты?

Работая на переднем крае науки и техники, Лев Поликарповичдо седых волос не утратил счастливой способности изумляться и благоговеть –будь то чудеса природы или проявления человеческого гения. Вот эта трубочка,например. Меньше пачки сигарет, а возможностей!..

– На обочине загораем, а зохен вэй! –Чувствовалось, что Изя в отличном настроении и улыбается в трубку. – Всеговорят, что у нас свободная страна! Так я тебе скажу, что это у вас свободнаястрана! Формальностей ноль, пограничники даже не посмотрели в нашу сторону,таможенники встретили как родных. В общем, пролетели, точно гусиное дерьмо.Теперь ждём только тебя, шлимазол.[68]

Как видно, девятизвёздочный слово своё сдержал идействительно дал американцам зелёную дорогу.

– Жди, сейчас будем. – Звягинцев отключился ивернул телефончик Скудину. – Пора, они уже на месте.

И неловко полез внутрь мрачной, воняющей соляркойбронированной коробки. Кудеяр вздохнул и запрыгнул следом, кивнув старшемупрапорщику, всё ещё возившемуся с генеральским отродьем:

– Василий, давай грузи его и поехали.

– А то ты бы, может, поблевал? – посоветовалГрызлов. – Два пальца в рот – и вперёд, милый, тут сразу и полегчает…

Ивану немедленно вспомнился анекдот про заболевшего«металлиста». Мать рядом суетится, переживает: «Сыночек, ну как же тебе помочь?Давай в сковородку поварёшкой побью? Цепями над тобой погремлю?..» –«Мама, – отвечает страдалец, – поставь „Модерн Токинг“, может, хотьстошнит…»

Увы, все попытки старшего прапорщика вернуть Эдика к жизнипотерпели полный провал. Вздохнув, Василий втащил генеральского сына внутрь,залез сам и громыхнул крышкой люка.

– Петро! Трогай! Товарищ подполковник, мы куда?

– К выезду на трассу. Там…

Иван не договорил. Петро тронул, и все слова сразу потонулив грохоте. Восьмиколесный монстр вздрогнул, заревел моторами и с удивительнымпроворством покатил по асфальту, великолепный и решительно неудержимый.