боевого жреца внезапно завихлял из стороны в сторону — это прятавшийся до поры до времени удав обвил шею светопоклонника, так что тому стало не до молитвы. Избавившись от главной угрозы, Буер смог достойно встретить солдатиков.

— Убий! — наконец-то закончил Рифат, присоединяясь к резне. Через несколько секунд от десятка воинов остались лишь изрубленные куски плоти.

Прижав Ульфикаром к земле раздвоенный меч жреца, Рифат дал удаву завершить начатое. По какой-то причине Астарот был крайне неравнодушен к душам главных светопоклонников, отправляя те прямиком в свои владения в Нижнем Аду. Что ж, Рифату было не жалко, пускай забирает.

Расправившись с охраной ворот, Рифат с Буером во всеоружии встретили атаку ещё одного отряда, судя по всему, карательного, но не отправленного спасать мирных жителей Ксерсии. Что было весьма разумно, поскольку все трактаты по военному ремеслу предписывали держать часть войска в резерве. Даже несмотря на спешку и хаос в городе, светопоклонники не позабыли о тактике.

Теперь бой шёл почти что на равных: два боевых жреца против двух владеющих тем же чудо-оружием нападающих. Два десятка воинов, в том числе лучников, против… лица не бедре человека. Телекинез маркиза и графа Ронове играючи отклонил пущенные в человека и демона стрелы, после чего начал швырять в воинов разбросанное повсюду оружие их убитых товарищей.

Под холодным проливным дождём стало жарко. Сталь летала между отрядами воинов, звенели бьющие друг по другу чудо-мечи. Какое-то время казалось, что силы действительно равные. Вот только ни Рифат, ни Буер не любили сражаться на равных. Прошедший через Ад человек и родившийся в Аду демон предпочитали всегда иметь преимущество.

Задушенный ранее Астаротом боевой жрец медленно приподнялся. Шатаясь как пьяный, побрёл к своему упавшему чудо-оружию. Поднял с земли раздвоенный меч, несколько секунд пустым взглядом смотрел на клинки. После чего с диким рёвом бросился в битву.

Вот только сторона, за которую сражался воскресший светопоклонник, поменялась на противоположную. Вместо того чтобы мстить Рифату и Буеру, жрец с мечом в руке бросился на ошарашенных братьев по вере. Те не сразу сообразили, что тот теперь одержимый. Чаша весов ненадолго склонилась на сторону демонов.

Но даже небольшого перевеса оказалось достаточно. Маркиз и граф Ронове переключился с отражения стрел и швыряния предметов на удержание раздвоенных мечей светопоклонников. Буер и Рифат мигом смекнули, в чём дело, в буквальном смысле обезглавив вражеский отряд совершенно неэффектной, но крайне эффективной атакой.

Дальше всё пошло как по маслу. Воины умирали один за другим, пока не бросились в бегство. Что, впрочем, ни одному из них ни капли не помогло. Раздвоенные мечи летают намного быстрее, чем бегает человек.

Рифат, Буер и Астарот со своим ручным одержимым могли наконец-то двинуться дальше.

* * *

Золотые Врата за собой решили не закрывать. Да, теоретически это могло на какое-то время задержать решившие вернуться отряды, но весьма вероятно, что к тому времени их всё равно открыли бы изнутри, бегущие в панике из дворца-храма слуги. Погоня за которыми отняла бы куда больше времени, чем потенциальная выгода. Не стоило отвлекаться на мелкие пешки.

Парадные двери дворца-храма оказались предусмотрительно заперты, но Рифат слишком хорошо знал это место, чтобы даже думать идти напролом. В таком случае пришлось бы прорубать себе путь через десяток длинных коридоров и залов. Зачем, когда через подсобные помещения можно добраться до цели куда менее хлопотно?

В конце концов, Рифату требовалось убить царя жрецов, а не крушить все силы светопоклонников. Последнее было не только трудновыполнимо, но и не нужно. Месть Рифата имела совершенно конкретную форму.

Даже не форму, а имя.

Ахеменид. Этому человеку предстояло ответить за всё.

Царю жрецов требовалось оправдать великую жертву Рифата. Пускай последний и сам виноват во всех своих…

Усилием воли Рифат приказал себе отбросить сомнения. Для них было уже слишком поздно.

Сомневаться надо было до того, как он решил отправиться в Ад.

Теперь следовало лишь убивать, причём как можно быстрее.

Раздвоенный меч Буера летел перед быстро шагающим человеком, одержимым и демоном. Всё, что попадалось им на пути и при этом двигалось, обездвиживалось. Обездвиживалось грубо и навсегда. А также без каких-либо различий по части статуса, пола, возраста и иных признаков.

Человек человеку враг. Человек человеку предатель. Человек человеку преграда. А уж для демонов люди не братья тем более. Никто из проникших в святая святых не проявлял даже намёка на жалость.

Потому что создания Ада знали, что по отношению к ним жалости тоже не будет. Либо они, либо их. Третьего не дано.

Выставленному в качестве живого щита одержимому вскоре пришлось убедиться в этом на собственной шкуре. Воспользовавшись теснотой подсобных помещений, стражники дворца-храма напали на него из-за угла. И пускай они весьма ненадолго пережили свою жертву, но ярость и преданность царю жрецов проявили похвальную. Не было сомнений, что и оставшиеся между Ахеменидом и Рифатом воины покажут не меньшую решимость идти до конца.

Аватар Астарота сполз с тела Рифата, оставшись позади, чтобы отыскать новые телесные оболочки для бесов. Надежд найти подходящие тела было мало, так как раздвоенный меч Буера оставлял слишком серьёзные повреждения, но ведь всегда можно подкараулить ещё живого человечка и умертвить его должным образом… Жаль только, что времени для этого было мало. Совсем скоро первые из карательных отрядов светопоклонников начнут возвращаться, и тогда несколько одержимых уже ни на что серьёзно не повлияют.

Рифат шёл чуть впереди и сбоку от Буера, держа в руке Ульфикар, словно простое оружие. Прежде чем завернуть за очередной угол или войти в помещение лицо на его бедре нагревало впереди воздух, чтобы по характерному запаху человеческой плоти можно было определить, где засада. Реальность Руин Ада всё больше походила на Ад уже без всяких приписок.

Что, впрочем, неудивительно, ведь Ад был внутри Рифата, Буера и Ронове, а если Ад у кого-то внутри, то раньше или позже он обязательно прорвётся наружу.

Ад — это мы.

И Рифата с демонами такой расклад устраивал полностью. В Аду они черпали силы для битвы.

А то, что мир от этого становится с каждым разом всё хуже, не волновало их от слова совсем. У Рифата всё равно здесь не было будущего, так что пускай мир катится в бездну. Главное — успеть отомстить.

Все его прежние оправдания о том, что убийство царя жрецов сделает Ксерсию значительно лучше, казались теперь наивными даже ему самому. Да и в конце-то концов, почему Рифат вообще должен оправдываться? Он делает то, что делает, потому что так