Вечность — даже не для богов, а лишь для изначального Бога. Только тот, у кого нет начала, может по-настоящему объять собой вечность…

Зато для всех остальных есть вполне конечная жизнь. И даже посмертное существование имеет пределы. Впрочем, эта эпоха для Ахеменида лишь начиналась.

Но, независимо от места, где суждено было оказаться душе главного светопоклонника, месть Рифата на Руинах Ада свершилась. Цель, казавшаяся поначалу недостижимой, была наконец им достигнута.

Пускай и не так, как он себе представлял. Совершенно не так.

Рифат отупевшим, неморгающим взглядом смотрел на поверженного врага, пытаясь понять, чувствует ли он хоть что-нибудь. Ликование, удовлетворение или, может, наоборот, разочарование либо ярость — какие-то эмоции должны были быть. Момент казался слишком важным, чтобы ничего не испытывать.

Однако внутри себя Рифат ощущал одну пустоту. Словно бы умер не его злейший враг, а он сам. Возможно, причина в том, что смертельный удар нанёс не он, а его спутник?

Логичное предположение, но нет, похоже, дело было не в этом. Учитывая, что Рифат находился на волосок от смерти, ему следовало искренне радоваться помощи Буера. Без владыки демонов всё это мероприятие в принципе завершилось бы ещё очень давно и бесславно. А так, так…

Так Рифат дошёл до конца. И неважно, что он не успел обмолвиться со своим врагом ни словечком. Слова всё равно не могли передать всю глубину его презрения и ненависти к этому человеку. Ахеменид был для Рифата воплощением зла, куда худшим, чем демоны. Возможно, даже худшим, чем маги.

Нет, дело было не в том как, а в том, что Рифат вообще достиг своей цели. Цель стала для него настолько глобальной, что без неё Рифат внезапно оказался ничем. В субъективном плане, конечно, в реальности-то он никуда не исчез, но ведь когда все твои устремления зациклены на одном, то никакой объективности не бывает. Рифат стал един со своей целью, а теперь… Теперь цели не было.

А значит, не было больше Рифата. Осталась лишь безвольная телесная оболочка. Из которой ушла даже злость.

Он не мог заставить себя сдвинуться с места. Ибо пустота не может ничего делать. Пустота просто есть.

А ещё пустоту что-то или кто-то может заполнить. Естественно, уже по своему усмотрению.

Ведь пустота на то и нужна, чтобы использовать её в своих интересах.

— Ну что ты застыл там как вкопанный? — подкатившись к поверженному светопоклоннику, окликнул Буер Рифата. — Давай, помоги положить на алтарь это мясо. Мне без рук теперь, как понимаешь, не справиться, а искать новое тело больше особого смысла нет.

Рифат перевёл пустой взгляд с Ахеменида на демона. Некоторое время молча смотрел на своего давнего спутника.

— Ау, человечек! Слышишь, что я тебе говорю? На алтарь перенести его надо! Давай, не тупи, у нас осталось не так много времени.

Не отдавая себе отчёта в том, что и зачем сейчас делает, Рифат медленно побрёл к распростёртому телу. Поднять так поднять. Перенести так перенести. На алтарь так на алтарь.

Рифату было действительно всё равно. Он машинально перешагивал через трупы, отрубленные конечности, старался не поскользнуться на многочисленных лужах крови. Рифат даже не удосужился подобрать упавший после окончания сражения Ульфикар. Он просто выполнял команды Буера, не задавая вопросов. Весь мир сузился для него до элементарных поступков по чьей-то внешней указке. И это та самая победа, о которой Рифат столь долго мечтал?

Поднимая с пола тяжёлое тело Ахеменида, Рифат отстранённо отметил, что залитое кровью лицо на его собственном бедре не подаёт никаких признаков жизни. Лоб Ронове рассекали две глубокие алые раны — не было сомнений, что дух маркиза и графа вернулся в свой чудный замок в Аду.

Эх, если бы только Рифат мог выбрать своё посмертное наказание, то непременно отправился бы гостить к Ронове. Его замок был единственным приятным местом, встреченным Рифатом за время странствий по нижним пластам бытия. Увы, едва ли продавшему душу мстителю удастся отделаться столь легко.

Буер больше мешался под ногами, чем помогал. В отличие от ошеломлённого Рифата, демон, наоборот, испытывал крайнее возбуждение. Голова на восьми ногах козла скакала вокруг переносимого тела, строя дикие гримасы, хихикая и покусывая губы от нетерпения.

— Ага, клади его прямо по центру. Хрен с ним с ногами, пусть свешиваются. Вот так, вот так. А теперь отойди.

Всё столь же послушно, Рифат сделал несколько шагов в сторону, предоставив демону развлекаться с поверженным телом. Внутренне опустошённый, он по-прежнему не проявлял никакого интереса к происходящему. Ахеменид теперь труп, какая разница, что Буер хочет с ним сделать? Душа царя жрецов уже на пути к Колодцу Душ, ей нет дела до бездыханного тела.

Вот если бы дух Ахеменида пленил Астарот… Увы, аватар великого демона не дожил до победы.

— Метабес! Метабес! Взываю к тебе, Метабес! — запрыгнув на алтарь, Буер принялся скакать над грудной клеткой трупа. — Метабес! Метабес!

Рифату уже не раз приходилось слышать это странное то ли имя, то ли название какой-то явно бесовской сущности. Однако каждый раз, когда он пытался что-нибудь про этого самого Метабеса выяснить, демоны сразу переводили диалог на другую тему. А сейчас Рифату было уже всё равно. Что бес, что Метабес, что Свет Небес…

— Метабес, Метабес, Свет Небес! — Рифат вдруг понял, что не ослышался. Буер действительно чередовал имя беса со Светом. — Давай, спускайся ко мне со своего драного неба! Я сделал всё, что ты хотел, слышишь? Метабес, чтоб тебя! Мы же договори…

Времени на размышления Рифату, конечно, не предоставили. Труп Ахеменида на алтаре резко выгнулся. Его глаза и рот распахнулись, из них, так же как и из ран на горле, вырвался яркий свет.

Рифат непроизвольно попятился, в его сознании наконец-то начала нарастать тревога. Пока ещё слишком смутная, чтобы побудить его к действиям, но после полного замешательства последних минут это было хоть что-то. Сердце начало колотиться, разгоняя по телу кровь. Возможно, красная жидкость через какое-то время сумеет разогреть не только одеревеневшие мышцы, но и пробудить спящий разум.

Купол Чертога Света тоже стал куда ярче. Смотреть без боли в глазах на небесный мрамор на потолке стало через несколько секунд невозможно.

Свет, свет, со всех сторон мерзкий свет — Рифату он очень не нравился. Свет словно обнажал его прогнившую сущность. Сущность человека, предавшего людской род. Человека, заключившего союз с демонами ради мелочной мести…

— Да-да! Свет, Свет, Свет! Значит, ты предпочитаешь, чтобы я тоже звал тебя Светом Небес, Метабес?

Когда глаза Рифата приспособились к освещению,