царя жрецов пламя, казалось, не причиняло Ахемениду ни малейшего неудобства. Огонь не перекидывался с богато украшенного халата на бороду или волосы, не обжигал тело.

Рифат увидел, что царя жрецов защищают сразу три концентрические окружности. Судя по всему, нарисованные совсем свежей кровью — одной из самых сильных субстанций. Демоническое колдовство, включая пирокинез, не могло серьёзно навредить начертившему круги человеку. Только настоящий огонь или физическое воздействие, но не магия.

— Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Убий!

Ульфикар понёсся к Ахемениду. Несмотря на отступничество Рифата, Свет Небес по-прежнему отзывался на молитвы давно не верящего ни во что человека.

Из-за отсвета пламени на клинках царь жрецов успел заметить движение в темноте. Полуторный меч, уже практически прижавший к полу оружие Буера, вынужден был метнуться на перехват. Рифат увидел, как меньший меч царя жрецов всё равно отрубает владыке демонов ступню. И порадовался, ведь не кувыркнись Буер через плечо, отрубленной оказалась бы его голова.

Однако всего через пару секунд Рифату стало не до товарища. Полуторный меч с силой ударил по Ульфикару, отшвырнув оружие на несколько метров в сторону. На мгновение полуторник застыл в воздухе — по всей видимости, его хозяин пытался определить направление, откуда пришла новая угроза, — но поскольку темнота пока ещё надёжно скрывала Рифата, огромный меч принялся колотить по Ульфикару. Похоже, Ахеменид решил не мудрствуя лукаво разломать чужое оружие. И судя по силе ударов, это не должно было занять особенно много времени.

— У меня не получается перехватить контроль над этой проклятой железкой! — прошипел Ронове.

— Тогда оставь её! — шепнул в ответ Рифат. — Швыряй в Ахеменида предме…

Не успел он договорить, как ярко освещённую фигуру светопоклонника заслонили фигуры чуть меньшего роста. Около десяти одержимых одновременно бросились на царя жрецов. Рифату почудилось, что он слышит довольное шипение змеи Астарота.

Рифат напрягся, приказывая Ульфикару не просто отбиваться, а самому атаковать полуторный меч, чтобы оставить царя жрецов без защиты. На долю секунды он уже поверил в победу…

И тут вспыхнул свет. Яркий свет, сразу заливший всё помещение. От резкого перепада освещения глаза Рифата невольно сощурились. Он ненадолго потерял контроль над Ульфикаром.

Послышались дикие вопли.

Когда его глаза вновь открылись, казалось бы, всего через секунду-другую, бывшие стражники уже вновь лежали, умерщвлённые во второй раз. Полуторный меч перерубил многие тела надвое. Так же как и змею, подползшую слишком близко к Ахемениду. Раздвоенные лезвия повернулись в сторону Рифата.

Да, конечно же, теперь царь жрецов хорошо его видел. Полуторный меч рванулся через зал к горе-мстителю.

Рифат инстинктивно велел Ульфикару вернуться, чтобы отбить несущуюся прямо на него смерть. Умом он понимал, что вместо этого надо было атаковать Ахеменида — похоже, это был единственный шанс умереть одновременно с противником. Но мгновения уже были потеряны, теперь оставалось лишь защищаться.

В Ахеменида полетели предметы: разбросанное повсюду оружие, мебель и даже отрубленные конечности.

И снова безрезультатно: защитные круги слегка отклоняли летящие в царя жрецов предметы, так что те лишь изредка и слегка оцарапывали богоподобного человека. Полуторный меч клацнул совсем рядом с Рифатом — Ульфикар успел отбить удар буквально в последний момент.

Маркиз и граф Ронове вновь попытался перехватить контроль над громоздким, но невероятно быстрым оружием светопоклонника. Возможно, что из-за физической близости на сей раз телекинез был более эффективен. Полуторный меч немного замедлился.

К сожалению, на второй меч Ахеменида это замедление не сказалось. Лишённый прежней подвижности Буер в конце концов лишился, помимо ступни, и куда более жизненно важного органа. Раздвоенный меч практически идеально ровно перерубил ему шею. Искалеченное тело и Хамадан одновременно упали на забрызганный кровью пол.

Рифат с каким-то отстранённым любопытством наблюдал, как к нему летит ещё одно чудо-оружие оппонента. Он и от первого, даже замедленного, едва отбивался, а тут сразу два…

Ульфикар начал метаться между клинками, но те играючи пробивали защиту и планомерно приближались к Рифату. Совсем скоро он вернётся в Ад, путешествие через который так и не сделало его достаточно сильным. А он-то уже было возомнил себя выше всех окружающих…

Рифат лишь зря обрёк свою никчёмную душу на муки. Пройти через Ад — не значит стать лучше, скорее, всё ровно наоборот. Демоны только усиливают присущую обиженным людям злобу, а злоба лишь ослабляет того, через кого она изливается.

Ад — это не другие. Ад — это не совсем мы.

Ад — это всё самое худшее, что есть в человеке.

И тот, кто пестует в себе всё самое худшее, неизбежно будет возвращаться в Ад опять и опять.

Меньший из двух мечей Ахеменида резанул его по бедру. Странно, Рифат не почувствовал боли.

Зато полуторный меч сразу ускорился. Отшвырнув Ульфикар, длинные клинки начали широкий замах, готовясь вертикальным ударом разрубить Рифата на две половинки. По-своему красивая смерть…

Которая, однако, откладывалась, поскольку в следующий миг оба меча Ахеменида со звоном грохнулись на пол.

Лишившийся человеческого тела Буер принял свою истинную форму и вновь поднятым Хамаданом исподтишка перерезал царю жрецов горло.

Вот так вот. Без всяких предисловий и прощальных речей. Просто сражение, подлость и чья-то неизбежная смерть.

Ни малейшей романтики или пафоса. В такой яростной драке бойцам не до этого.

Только потом, сильно позже, барды припишут героям душераздирающий диалог.

В реальности же, вместо слов, одни нечленораздельные вопли.

И боль.

Смерть и боль.

Всё всегда кончается одинаково.

Глава 20. Свет Небес

Ненависть — ненасытный гость и засиживается лишь в сердцах, ожиревших от гордости.

Ричард Скотт Бэккер

Ксерсия, Город Золотых Врат

Рифат без всяких эмоций взирал на корчащегося в агонии Ахеменида. Не было никаких сомнений, что его заклятый враг даже не с минуты на минуту, а в ближайшие мгновенья умрёт. От перерезанного горла ни защитные круги, ни даже самая могучая магия не спасает.

Помочь могло разве что вмешательство божества, но высшие сущности слабость, как известно, не любят.

Боги помогают лишь сильным. А к проигравшим нет снисхождения ни на Небесах, ни в Аду.

Тело царя жрецов в последний раз дёрнулось, после чего безвольно обмякло. Гримаса боли и непонимания застыла на лице самого могучего человека в империи. Всё произошло слишком быстро — всего несколько секунд отделяли его победу от гибели.

Несколько секунд, показавшиеся и умирающему, и его противнику вечностью. Вот только субъективное восприятие — это всего лишь субъективное восприятие, а потому подобная «вечность» не могла не закончиться.

Вечность — она не для человеческого сознания. Вечность принадлежит существу