Под порывами свирепых ветров Октябрьской революции сорвалась с места и семья Тарасовых. Готовясь к превратностям судьбы, Лидия Васильевна второпях зашивала в подкладку детских пальто семейные драгоценности. «О! Это было захватывающее бегство через всю Россию!» – спустя много лет опишет эти ужасы Анри Труайя в биографической книге «Моя столь длинная дорога».

Эмигрантские тропы Тарасовых пролегли из Новороссийска через Константинополь, Венецию во Францию, в Париж, где в 1920-м они и осели. Зашитые в детскую одежду дальновидной Лидией Васильевной бриллианты таяли с каждым днем, что, однако, не помешало семье дать детям вполне приличное образование. Леон ушел с головой в юриспруденцию, чтобы обеспечить семье стабильный достаток. Проклюнулся в Леоне и писательский дар, подмеченный матерью еще в детстве.

В 1938 году, в канун Второй мировой, Анри Труайя издает роман «Паук». «Он покоробил одних своей резкостью, другие хвалили его за необычность», – вспоминал автор. Этот роман возвестил о триумфе молодого писателя: ему была присуждена Гонкуровская премия – престижнейшая из литературных премий Франции и мира.

Многогранный талант Анри Труайя вызвал к жизни не только книги на французские темы, но и целую библиотеку биографических романов, посвященных русской духовности. Из-под его пера вышли эссе-биографии о Достоевском, Толстом, Лермонтове, Пушкине, Чехове, Тургеневе…

В 1959 году друзья из Академии наук Франции, на пике литературной славы Анри Труайя, убедили его выставить свою кандидатуру на избрание академиком. «Я не колебался. Сын эмигрантов, я не имел права отказываться от чести, которую мне предлагали самые крупные писатели приютившей меня страны… Думал я также и о радости родителей, если я буду избран. Какое утешение для них за все горести изгнания! Я был избран абсолютным большинством голосов при двух против», – напишет в своем дневнике писатель.

Анри Труайя, ставший одним из сорока «бессмертных» (так величают членов Французской академии), пребудет в этом качестве целых полвека. Редчайший случай в истории науки Франции.

Закончил свой жизненный путь 96-летний Анри Труайя в 2007 году. Президент Франции Жак Ширак в прощальном слове назвал великого писателя «гигантом французской изящной словесности» (Мирзояны Марина и Гамлет. Москва армянская, с сайта «Ноев ковчег», № 19 (225), октябрь (16–31) 2013 года).

Ну а в особняке Тарасовых вначале было устроено студенческое общежитие. В квартире № 50 жил физик, академик И.Е. Тамм, автор трудов по ядерной физике и теории излучения.

Потом много лет в здании размещался Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. Ныне размещаются дирекция спортивных и зрелищных мероприятий Москомспорта и информационное общество «Росбалт».

Этот необычный, сразу притягивающий взгляд дом находится на углу Соймоновского проезда и Пречистенской набережной. Записан он был, как тогда было принято у купцов и промышленников, на супругу владельца – Зинаиду Алексеевну Перцову.

Сразу по завершении работ это здание вызвало восторг москвичей и получило ласковое название, закрепившееся во времени, «дом-сказка».

Построен он по эскизам художника С.В. Милютина архитекторами Н.К. Жуковым и Б.Н. Шнаубертом.

Начать надо с предыстории его появления. Но сделать я это хочу необычно: предоставив слово инициатору строительства – инженеру Петру Николаевичу Перцову (1857–1937).

Он родился в Казани, в старинной дворянской семье, славной своими традициями и дружескими связями с выдающимися людьми. Кстати сказать, его дядя, поэт и сатирик Эраст Перцов, был дружен с А.С. Пушкиным. Петр Николаевич окончил гимназию в Казани, потом Институт путей сообщения в Санкт-Петербурге. Талантливый инженер-путеец показал себя еще и отличным организатором. Он выдвинул проект строительства первой в России «народной» Армавиро-Туапсинской железной дороги, для чего предлагал создать акционерное общество и привлечь в его члены жителей Северного Кавказа.

Как и любой смелый проект, тем более имеющий целью обогатить не отдельных людей, а широкие ряды акционеров, он встретил яростное сопротивление и со стороны власти – в лице министра финансов России В.Н. Коковцева, и отдельных железнодорожных магнатов.

В поисках банковской ссуды под выпуск акций Перцов даже поехал в Англию. Англичане проектом заинтересовались, миллион золотых рублей пообещали дать, но при условии, что акции будут распространяться исключительно среди жителей Туманного Альбиона.

Петр Николаевич отказался. И тогда он заложил все свое имущество, включая и только что построенный дом, в банк питерского миллионера А.И. Путилова.

Вот тут чуть было по швам не затрещал брак Петра Николаевича: ведь номинальной владелицей доходного дома была супруга – Зинаида Алексеевна Перцова, урожденная Повалишина. Петр Николаевич впоследствии вспоминал: «Дома неожиданно для меня вышло серьезное объяснение с женой, которая воспротивилась залогу дома, считая, что дом должен был служить обеспечением семьи и всех моих обязательств перед кредиторами. Взволнованный этим неожиданным для меня возражением со стороны Зины, я привлек к участию в нашем объяснении обоих сыновей и, объяснив им, в чем дело и что меня вынуждает на залог дома, получил в их лице защитников моей точки зрения. Оформив, что требовалось, в Москве, я поспешил обратно в Петербург и заключил уже нотариальные условия с банком».

Слава богу, что предприятие оказалось коммерчески успешным! Правда, только в 1910 году Петр Николаевич сумел погасить ссуду банка, и дом был освобожден от залога.

Позднее Перцов увлекся политикой: входил в ЦК партии «Союз 17 октября», баллотировался в 1-ю Государственную думу. Он был одним из хранителей ценностей храма Христа Спасителя. А еще он оставил интересные рукописные воспоминания о времени и о себе.

Теперь, познакомившись с хозяином, перейдем к истории строительства дома. Из его воспоминаний:

«…B ноябре 1902 года я посетил как-то Ивана Евменьевича Цветкова, только что построившего себе или, вернее, для своей коллекции картин на набережной р. Москвы, близ храма Христа Спасителя, двухэтажный особняк в русском стиле по рисунку В.М. Васнецова. Из окон его главного зала я залюбовался открытым видом на Кремль и высказал И.Е., что завидую ему, что он нашел такое прекрасное место под выстройку дома. И.Е. поймал меня на слове и предложил указать мне еще лучшее место при условии, что я, приобретя его, построю дом также в русском стиле. Я согласился, и тогда И.Е. объяснил мне, что все участки по набережной от его дома до площади под храмом Спасителя принадлежали И.В. Ушакову и что у него еще остался во владении последний участок, выходящий на эту площадь, на который зарится А.А. Левенсон, владелец известной в Москве типографии, купивший соседний, предпоследний участок. И.Е. высказал уверенность, что ежели я не постою за ценой, то Ушаков продаст мне участок, так как Левенсон выжимает у него цену. Я тут же отправился на место: владелец был удивлен сделанному мною предложению, но, посоветовавшись с женой, объявил цену в 70 тысяч рублей. Я согласился, и на следующий же день сделка была оформлена у нотариуса под видом купчей на имя Зины.