Прибыл мой завтрак, я заставила себя улыбнуться официантке и сконцентрироваться на настоящем. Сегодня в моих планах подкараулить Леона Кэмпиона. Я нервно принялась за еду. Я была немного голодна, хотя меня и подташнивало.

Я никогда не выпиваю больше маленького бокала красного вина. Это решение, которое я приняла ради того, чтобы сохранить здравый рассудок (если понятие «здравый рассудок» можно применить к такому человеку, как я), и теперь точно знала, что это решение было правильным. Воспоминания вспыхивали и набрасывались на меня снова и снова. Наш с Алексом поцелуй походил на удар током. Я была не уверена, что смогу когда-нибудь увидеться с ним снова. Но он знал правду, знал ее все время и все равно хотел встретиться со мной. Все равно захотел меня поцеловать.

– Вы не возражаете, если я поставлю свой телефон на подзарядку? – спросила я официантку, когда она в следующий раз проходила мимо.

– Конечно, – ответила она. – Розетка вон там.

Как только телефон начал заряжаться, посыпались эсэмэски. Несколько было от Алекса, но я не стала их читать, и одна от неизвестного номера. Сначала я взялась за нее.

«Привет, Айрис, – гласило оно. – Это Сэм Финч. Просто интересно, как у тебя дела и не можешь ли ты сегодня зайти. Было бы приятно тебя увидеть. И я бы хотел, чтобы ты кое на что взглянула».

Сэм долго не подходил к телефону, и когда я после пяти звонков уже начала составлять в голове сообщение для голосовой почты, он отозвался:

– Айрис. Привет.

– Привет, Сэм. Как поживаешь?

Последовала долгая пауза.

– Дерьмо. Хреново. Знаешь, я раньше никогда не ругался. Теперь же только и делаю, что матерюсь. Даже когда у нас ничего не вышло с искусственным оплодотворением и тому подобным, мне не хотелось материться, потому что у меня была жена. Или, по крайней мере, я так считал.

– О, Сэм. – Я старалась придумать и сказать что-нибудь хорошее. Но мои попытки не увенчались успехом. – Это ужасно для тебя. Я не могу себе представить.

– Лучше бы она меня убила вместо него.

– Она его не убивала! Не убивала. Ты же знаешь Лару… она…

– Ни хрена я ее не знаю, – резко перебил Сэм. – И ты не знаешь. Можно без конца повторять: «Лара была такой чудесной, она не могла никого убить», – но ты ее не знаешь. Ты думала, что знаешь. Я думал, что знаю. Думал, что мы были счастливы. Больше, чем счастливы, – я считал, наш союз надежен, как скала. Полагал, мы понимаем друг друга. Я думал, Лара ездит в Лондон, чтобы оплатить долги, чтобы мы могли начать процесс усыновления из-за границы. Я изучал логистику Непала, так как она заявляла, что всегда стремилась поехать в эту страну, и соглашалась на усыновление лишь при условии, что мы найдем ребенка там, в горах. Я собирался все это для нее устроить. Мне и в голову не приходило, что Лара большую часть времени живет с другим чуваком. Какой же я болван! Какой тупой гребаный болван! И это еще слабо сказано.

Я знала, что не найдется слов, способных его утешить.

– Мне так жаль, Сэм.

– Я знаю.

– Лара раньше бывала в Непале?

– Нет, никогда. Я собирался ее повезти, посмотреть на приюты.

– Но она ведь бывала в Азии.

– Да, Таиланд и все такое. Я как раз хочу, чтобы ты на это посмотрела.

Я нахмурилась, не улавливая.

– На что ты хочешь, чтобы я посмотрела?

Он помолчал.

– О, не беспокойся. Забудь. Это только если ты соберешься зайти. Соберешься?

– Не могу. Я в Лондоне. Здесь моя семья, знаешь ли.

– Ты говорила, что не видишься с семьей.

– Все не так просто. А что там у тебя?

– Да не беспокойся. Я начал разбирать ее вещи. Мне выносит мозг, что они все здесь валяются. Мой брат Бен без конца приставал ко мне, чтобы я выкинул их на помойку, а потом они с матерью наконец уехали обратно в Суссекс, а мне тут надо как-то с этим разобраться. Поэтому я просмотрел ее барахло – целую ночь с этим возился. Распихивал все в сумки и так далее. В конце концов, она же не вернется. И я нашел эту старую книжку, которой никогда прежде у нее не видел.

– Старую книжку? Какую книжку?

Мой телефон недостаточно зарядился для такого разговора. Я передвинула свой стул поближе к розетке и снова воткнула в нее зарядное устройство.

– Это дневник, – ответил Сэм. – Старый дневник Лары. С тех времен, когда она была в Таиланде. Я его полистал. Читать его мне тошно. Там мне попалась кое-какая странная фигня. Вот почему я подумал, что стоит показать его тебе. Ты бы прочла, а потом мы могли бы отнести его в полицию. Ты единственный человек, которого я могу попросить прочесть его для меня.

– Сэм. Что за странная фигня? Это насчет наркотиков?

– Ты знала за ней такое? Вот еще одна вещь, о которой она и не подумала рассказать мне.

– Вовсе нет. Сэм… можно мне его прочитать? Не мог бы ты прислать его? Я знаю, ты должен передать его полиции, но я могу сделать это сама, когда прочту.

Сэм помолчал.

– Почему бы нет? – согласился он наконец. – Какого хрена. Ты более уравновешенна, чем я. Если я пойду его отправлять, мне придется выйти из дому. Пойти на почту. Пройдусь через город и обратно. Посмотрю, кто на меня глазеет. Давай адрес.

– Конечно. – Я достала из сумки клочок бумаги от гостиничного бланка и продиктовала адрес.

– Но… Айрис…

– Да?

– Когда ты вернешься, обязательно приди меня навестить. Хорошо? Пожалуйста.

Я поежилась от чувства вины.

– Конечно. Обещаю.

– Приводи своего парня, если хочешь. В смысле, не думай, что я какой-то стремный или еще что.

– О, все в порядке. Мой парень… – Я набрала в грудь побольше воздуха и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. – На самом деле бойфренда со мной больше нет.

– Печально это слышать, – вежливо сказал Сэм и хотел добавить что-то еще, но я его перебила:

– Послушай, Сэм. Ты знаешь Леона Кэмпиона?

– К несчастью.

– Кто-то говорил о нем на днях.

– Крестный Лары. Он в нее по уши влюблен. Ненавидит меня, всегда ненавидел. Если ты его увидишь, не передавай от меня приветов. Вели лучше ему пойти на хрен. На самом деле, если кто-то с ней разделался, он был бы первым в моем списке кандидатов. Он и Оливия.

– О!

Сэм дал отбой, пообещав переслать дневник. Я надеялась, что он так и сделает, хотя ждала без особой надежды.

Дом родителей Лары оказался большим и уродливым, более устрашающим, чем я ожидала. Моя голова все еще кружилась от последствий приема мартини и «Просекко» – сочетания, которого я точно больше никогда в рот не возьму.