Сергея зрители помнят по фильму Владимира Грамматикова «Усатый нянь». Кроме того, он снимался вместе с моей сестрой Ирой на Одесской студии в картине «Юлька». Ну и наконец, он щукинец – учился на курс младше, и они, как это принято в училище, обслуживали наши спектакли.

В общем, «почти родственник». Поэтому, когда он позвонил мне и со свойственным ему напором сказал: «Натуль! У тебя там должны работать плиточники. Можно я у тебя их позаимствую на несколько часов?» Я удивилась, конечно, но согласилась – напор меня всегда выбивает из седла…

«Несколько часов» обернулись несколькими днями – плиточники не ехали, Проханов не звонил.

Тогда я решилась и приняла Раисино предложение. Вкривь и вкось, но она положила плитку в ванной.

Потом, когда Раи не стало, заходя в ванную комнату, глядя на эти коряво положенные плитки, я её обязательно вспоминала. Вспоминаю часто и сейчас. И боль не проходит…

В конце мая мне позвонили из «Совэкспортфильма» с предложением полететь на фестиваль советских фильмов в Лаос. Конечно, я с радостью согласилась. Но врач в женской консультации просто взвыла. Она мне сказала буквально такие слова: «Наташа! Вы что же, хотите оставить ребёночка под пальмой?!»

Но я всё равно полетела – я полагалась на свою интуицию, а она мне подсказывала, что всё будет хорошо.

И действительно, как только я сошла с трапа самолёта, приземлившегося в Лаосе, я вдруг почувствовала, что токсикоз прошёл. И всю поездку чувствовала себя прекрасно. Даже искупалась однажды в реке Меконг, как и лаотянки, войдя в воду не раздеваясь – в сарафанчике. Срок беременности был ещё маленький, животик не был виден, но маленькие лаосские девушки, дети природы, подошли, погладили меня по животу и ласково спросили: «Бебе?» – «Йес, бебе!» – ответила я, а на душе стало тепло, я почувствовала защищённость – от их доброжелательности…

Наша киноделегация состояла всего из двух человек, я и Георгий Степанович Жжёнов. С Георгием Степановичем незадолго до этого мы были в составе делегации в Сирии, на фестивале, и прониклись друг к другу большой симпатией. Когда мы оказались рядом с ним в самолёте в лаосской поездке, я почувствовала, что он решительно собирается за мной поухаживать. Я тут же всё поставила на место, сообщив, что собираюсь стать матерью. Он немножко пригорюнился, но ненадолго. Всю поездку у нас были замечательные дружеские отношения, он меня очень нежно опекал, помогал, заботился обо мне. Читал стихи своей дочери, которой трогательно гордился.

Георгий Степанович был потрясающим – во всех отношениях: прекрасный актёр, очень интересный человек, с невероятным обаянием и, как сейчас любят говорить, «харизмой». В нём сочетались и мужественность, и доброта. Ну и выглядел он, конечно, для своих 70 лет – фантастически. Причём никак не молодился – просто был молодой.

Как-то я сидела на бортике бассейна в нашем отеле. И в это время из своего номера вышел Жжёнов в плавках. Разбежался, прыгнул в воду и поплыл. Я смотрела как зачарованная – фигура юноши: мускулистая, подтянутая. Вечером на банкете я не удержалась и спросила его: «Георгий Степанович! Я понимаю, вы прекрасный актёр. Когда глаза блестят – сразу лет двадцать долой. Но молодая фигура – это-то как!?» И он мне ответил: «Наташенька! Наверное, Бог вернул мне те пятнадцать лет, которые люди отняли!»

Он сидел в тюрьме, обвинённый в надуманном преступлении, жил на поселении – об этом он рассказал в своей книге «Саночки», которую мне позже подарил.

Наша поездка в Лаос была во всех отношениях замечательной. Фильмы шли с большим успехом. Принимали нас прекрасно – на всех уровнях. Мы встречались с самыми разными слоями населения. Принимали участие в национальных праздниках. Путешествовали по старинным городам. Бывали в музеях, буддистских храмах и монастырях. Мы плавали на пароходе по реке Меконг, ели удивительные блюда из свежевыловленной рыбы, фрукты, только что сорванные с дерева…

Но главное, что меня в этой сказочной стране зачаровало, это люди – маленькие, добрые, трудолюбивые и гостеприимные, живущие в неспешном ритме. И в этом – особая мудрость. И они, как дети, открыты и доверчивы. Удивительно!

В одном из старинных городов рядом с монастырём мы наблюдали играющих в футбол мальчишек – обыкновенных жизнерадостных мальчишек, но только одетых в оранжевые тоги. Это были юные буддистские монахи. В их глазах не было религиозной отрешённости. Наверное, когда они молятся или совершают обряды, это есть. Но в тот момент мы видели любопытные и любознательные глаза. Они азартно играли. Они с удовольствием фотографировались с нами. Здорово!

Нам показывали много достопримечательностей. Однажды нас повели к знаменитой статуе Золотого Будды на горе. Чтобы подняться туда, нужно было преодолеть какое-то космическое количество ступенек.

А в тропическую жару да на солнцепёке – это не так просто! Мы с Георгием Степановичем, «хитрые» актёры, то и дело останавливали друг друга. Когда сил уже не было, я говорила: «Георгий Степанович! Постойте! Позвольте, я сниму вас на фоне этого пейзажа!» А потом он, чувствуя, что выдыхается, просил меня остановиться, чтобы запечатлеть «необыкновенную панораму»… Так и добрели до Золотого Будды…

Так как в Лаосе основная религия – буддизм, то статуй Будды всех размеров и из разных материалов – великое множество. Однажды наши сопровождающие подвели меня к статуе и сказали, что, если куда-то там опустить денежку, а потом задать Будде вопрос, то выпадет записка с ответом. Ну, конечно же, я попробовала спросить, благополучно ли закончится моя беременность. И Будда мне «письменно» ответил, что «будет очень трудно и мне придётся пройти через серьёзные испытания, но всё закончится благополучно…». Так оно и получилось…

Как только самолёт приземлился в Москве, я вдруг увидела, что у меня руки и ноги отекли настолько, что я, прежде чем ехать домой, помчалась сразу в консультацию, где мне сняли отёки каким-то очень сильным препаратом.

На другой день я поехала в институт с подарками из Лаоса. Самое большое впечатление на моих сокурсников произвёл напиток «Лао» – на самом деле лаосская рисовая водка…

Сдав сессию, я ненадолго поехала на дачу, но мне было уже тяжело добираться туда. К тому же на даче не было московских «удобств». Да и мама продолжала на меня дуться. И я вернулась в раскалённую Москву в свою квартиру на Смоленской набережной, где уже, к счастью, был закончен ремонт.

К концу лета я начала готовиться к осенней сессии, которая начиналась в сентябре. Я сидела за столом – писала и печатала подборки стихов, занималась контрольными работами практически по всем предметам. Моя киевская подруга Света предлагала прислать свои работы, но мне хотелось учиться всё-таки не формально, а по-настоящему, поэтому я пыхтела и писала сама.

Чувствовала себя я уже соответственно сроку беременности – шёл седьмой месяц. Ребёнок вовсю шевелился, дрыгал ножками, переворачивался, в общем, давал о себе знать. Живот рос. Спать было трудно. Но, главное, появилось состояние, похожее на депрессию. С одной стороны, давило чувство одиночества, с другой стороны – противоположное состояние: нежелание общаться с друзьями и знакомыми.