– Далеко от него до Фиоренцы? – поинтересовался я.

– До Высокой Фиоренцы, – педантично поправила меня Хельга, не отрывая взгляда от своих любимых карт.

– Именно так. Кирилл, не путай парящий город и Флоренцию… последняя намного интересней, – сухо кивнул Ветров. – Что же до расстояния… Будем искать. Сейчас Высокая Фиоренца должна находиться где-то на линии Турин – Милан – Венеция.

– То есть? Она что, не висит на одном месте? – удивился я.

– Хм, а какой смысл в парящем городе, если он будет постоянно болтаться в одной точке, как надувной шарик на веревочке? – Хельга не смогла сдержать ехидства. – Разумеется, он курсирует над всеми итальянскими княжествами, герцогствами и прочими лилипутскими королевствами.

– Чтоб никому не было обидно, так, что ли? – спросил я.

– Именно, – отозвался Ветров и проворчал: – Как итальянцы, с их городами-государствами и вечной грызней, вообще смогли построить Высокую Фиоренцу, вот чего я, наверное, никогда не пойму.

Я хотел было продолжить расспросы, но меня перебила короткая трель зуммера радиотелеграфа. Аппарат бодро застрекотал, и из обитой латунью прорези поползла лента сообщения.

– Так, други мои… у нас гости. – Прочитав послание, Ветров подобрался. – Кирилл, малый ход, стоп машина. Ложимся в дрейф и ждем досмотровую команду.

Мы с Хельгой переглянулись. В памяти тут же всплыла недавняя встреча с пиратами, и моя рука автоматически потянулась к застежке кожаной куртки и покоящемуся под ее полой пистолету.

– Спокойно. Это всего лишь туринский патруль, – усмехнулся Святослав Георгиевич и, бросив короткий взгляд на мою ладонь, уже было скользнувшую под полу куртки, недовольно покачал головой. – Кирилл, будь любезен, оставь в покое свою артиллерию и постарайся сделать так, чтобы патрульные ее не увидели.

Я принялся озираться в поисках места, куда можно было бы спрятать пистолет. Ветров покачал головой:

– Ну нельзя же быть таким прямолинейным, Кир. Просто не вытаскивай его из кобуры. Этого будет достаточно, поверь.

– Точно?

– Точно-точно, – кивнул наш капитан и, посмотрев на приборы, цокнул языком: – Юнец, я тебя в купол без шкуры отправлю! Где высота?!

– Ой.

Под насмешливым взглядом Хельги я метнулся к своему посту и принялся поднимать шлюп на прежний горизонт. Хорошо еще, что мы просели всего на десятую часть кабельтова. Все-таки, по здешним правилам, дрейф подразумевает свободное движение в горизонтальной плоскости, а не в вертикальной. Не поймут такой радости гости… Им эти фортели со сменой высоты могут изрядно попортить нервы при швартовке. А злая досмотровая партия совсем не то, что нам здесь нужно. Еще решат не рисковать и возьмут «Резвый» на абордаж, доказывай потом, что ты не оказывал сопротивления.

Вновь звякнув, затараторил радиотелеграф. Ветров прочитал послание и, хмуро взглянув в мою сторону, отчего сразу захотелось втянуть голову в плечи, принялся отбивать ответ. Кажется, нашему капитану только что было высказано недвусмысленное «фи» по поводу мотыляния шлюпа.

Не прошло и десяти минут после этой пантомимы, как до нас донесся звук удара, и «Резвый» еле заметно дрогнул. Есть стыковка… м-да…

А еще через минуту протянувшийся от зависшего рядом патрульного «кита» гофрированный переход засвистел, наращивая давление внутри, и почти тут же в люк «Резвого» вежливо постучали.

Досмотровая партия патрульного дирижабля состояла всего из пяти человек, затянутых в «шкуры» и вооруженных револьверами устрашающего калибра. По сравнению с ними мой пистолет – безобидная игрушка!

Итальянского я не знаю, как, впрочем, и эсперанто, на котором, как оказалось, и разговаривали с Ветровым и Хельгой наши гости. Единственное, что я отчетливо понял, так это то, что они оказались удивительно вежливы… и все, как один, считали себя самыми настоящими мачо. По крайней мере, увидев Хельгу, все пятеро тут же посдирали шлемы, а голоса у них стали такими медовыми, что хоть сейчас за ложку берись. И улыбочки…

М-да, бедняга Гюрятинич, я бы на его месте получше следил за невестой и не отправлял бы ее к черту на кулички, где младшего штурмана его корабля запросто окрутит какой-нибудь итальянский красавчик. Хм…

Кажется, Хельга правильно поняла наши с Ветровым ухмылки, потому как тут же перестала задорно щебетать и, извинившись, скрылась в своей каюте. Патрульные скисли и со вздохами приступили к исполнению своих обязанностей. Вот и замечательно…

Увидев, с каким спокойствием Ветров воспринял процедуру досмотра, я был удивлен, но… решил придержать вопросы при себе до удобного случая, который представился, лишь когда туринские патрульные покинули борт «Резвого», даже для виду не поинтересовавшись содержимым двух ящиков, покоящихся в каюте.

Шлюп вздрогнул, и отстыковавшийся патрульный отвалил в сторону. Вот он появился в обзоре и, описав широкую дугу, скрылся из виду.

– Им что, в самом деле нет никакого дела до нашего груза? – спросил я, когда «Резвый» лег на прежний курс.

– Ни малейшего, – подтвердил Святослав Георгиевич. – Шлюп частный, не торговый, проверять личные вещи экипажа патруль может только в исключительных случаях, а контрабанда – это забота портовых властей. Вот если бы мы планировали посадку в Турине, тогда да, патрульные непременно поинтересовались бы нашими ящиками.

– Тогда зачем вообще был нужен этот досмотр? – О, это Хельга решила проявить любопытство.

– Формальная проверка документов, – пожал плечами Ветров. – Мало ли? Вдруг у нас на борту какие-нибудь головорезы притаились?

Хельга бросила на меня короткий взгляд, но я предпочел его не заметить. Уж кем-кем, а головорезом я себя не считаю ни в малейшей степени.

Разговор утих словно сам собой. Негрромко гудели нагнетатели над головами, чуть слышно щелкал высотометр, когда «Резвый» менял высоту в погоне за попутным ветром, да время от времени трещал радиотелеграф, отвлекая внимание нашего капитана. Это проплывавшие внизу порты требовали обозначить себя.

Следующий патруль заинтересовался нами, когда солнце уже начало клониться к горизонту, а на востоке замерцала странная искра, словно блестка.

Миланские патрульные оказались такими же болтливыми, как и туринские. Вся разница была лишь в цвете «шкур» да языке. Если на туринцах были синие… скафандры с золотистыми наплечниками, то миланцы предпочли белые «шкуры», на наплечниках которых намалеваны красные кресты. А еще, в отличие от своих собратьев из Савойского герцогства, миланцы говорили только по-итальянски, что, впрочем, не стало для Ветрова проблемой.

И опять то же самое. Патрульные прошлись по шлюпу, мельком оглядели каюты и салон, бегло просмотрели документы и откланялись. А мы продолжили свой путь.

Так заинтересовавшая меня блестящая искра оказалась Высокой Фиоренцей. Огромная полусфера выросла перед нами, когда земля уже окунулась в ночь. Отблески садящегося солнца огнем сверкали на гигантских гранях ажурного купола, опирающегося на вакуумную подушку… диаметром в десяток километров. Как? Как они смогли построить что-то подобное на высоте в добрых шесть миль над землей?!