— Пожалуйста, не задавайте мне больше никаких вопросов. Мы с лордом Уонстедом договорились, что будет лучше, если мы с ним никогда не увидимся. Я наняла дом в другой части Англии.

— Вы женщина-загадка, миссис Грэм. Я сказала об этом Питеру после нашей первой встречи. Но обещаю больше не давить на вас. Я должна научиться таким вещам, если хочу стать хорошей женой викарию.

К радости Люсинды, викарий выбрал именно этот момент, чтобы присоединиться к ним. Преподобный Постлтуэй смотрел то на одну женщину, то на другую и ласково улыбался.

— А, время чаепития. Приятно ли вы побеседовали, леди?

Почти так же приятно, как если бы ходили по горячим углям.

Хьюго смотрел на заголовки в газете: «Веллингтону не удалось прорваться».

Проклятые кабинетные вояки. Или они думают, что генерал не взвесил все «за» и «против»? После того как Веллингтон одержал в войне с Францией несколько самых блестящих побед, имевших место за последние десятилетия, он знает, что может и чего не может сделать его армия.

Ощутив резкую боль в виске, Хьюго отшвырнул «Таймс». Скосив глаза, смотрел, как в солнечном луче пляшут пылинки, уставился на лужицу, которую этот луч образовал на вытертом ковре. Уехала ли она туда, где ей ничто не грозит? Надо было поехать с ней, посмотреть, как она устроится, но, учитывая очевидные подозрения Вейла, он не счел это благоразумным. К тому же если он узнает, где Люсинда, слишком велико будет искушение вернуть ее обратно.

Хьюго подошел к консольному столику. Графин с бренди притягивал его словно магнит. Никакого бренди. Он обещал.

Приняла ли она необходимые меры, чтобы ее не нашли? Хьюго почесал в затылке. Если бы только он не расстегивал проклятые штаны, если бы не погнался за счастьем, которого не заслуживает, ничего этого не произошло бы.

Нет. Он покачал головой. Рано или поздно Артур увидел бы этот портрет. Он поступил правильно, выгнав ее из Блендона, позволив ей уехать. Но почему же он ощущает такую пустоту? И почему, черт побери, она оказалась замужней?

Хьюго тяжело опустился на стул. Ему нужно работать. Привести в порядок поместье. Но зачем? Пусть его родственник борется с трудностями. А сам он вернется в свой полк, потому что нога у него теперь как новенькая. Все лучше, чем сидеть в пустом доме, где каждый угол, каждая трещина в полу напоминает о Люсинде.

В дверь постучали.

— Войдите.

Вошел, шаркая, Джевенс. Подал Хьюго маленькую квадратную коробочку, обернутую в коричневую бумагу.

— Вам посылка, милорд. Без адреса отправителя. Какой мрачный юмор. Кондомы. Хьюго не знал, плакать ему или смеяться.

Его рука потянулась к кармашку для часов, повертела золотое кольцо, которое он подобрал с земли в лесу, нащупал сквозь клочок ваты, в которую оно было завернуто, твердые грани драгоценных камней цвета летнего неба. Никчемное напоминание.

— Сожгите это, — пробормотал он. — Или отдайте Тренту. — Придется послать старой карге записку, отменяющую заказ. Он снова посмотрел на бумаги, лежавшие на столе.

Джевенс кашлянул.

— Некая особа просит у вас аудиенции, милорд.

— Я сказал, что никого не принимаю, — ответил Хьюго, не поднимая глаз.

— Так я и сказал этой особе, милорд. Но он настаивает на встрече. Вот его визитная карточка.

На карточке было написано: «Джером Скрипе, бывший сыщик с Боу-стрит. Расследование».

— Какого черта? — рявкнул Хьюго. — Вышвырните его вон.

— Это невозможно. — Приятный человек средних лет с редеющими каштановыми волосами в кричаще-ярком красном жилете шагнул через порог. — Не вините вашего дворецкого, милорд. Он сделал все, что мог, чтобы не впустить меня, но ему это не удалось.

— Как вы смеете врываться в мой дом, сэр? Если вы не уйдете немедленно, я прикажу вас арестовать.

— Спокойно сэр. Я просто выполняю свою работу.

— Мне нет дела до вашей работы.

— Думаю, что есть, милорд. Я только задам вам парочку вопросов. Это займет минуту-другую, не больше. — Он многозначительно взглянул на Джевенса. — Лучше бы наедине, ваше сиятельство.

Хьюго сердито посмотрел на дворецкого:

— Это все, Джевенс.

Сыщик, не дожидаясь приглашения, сел на стулу письменного стола. Наглый мерзавец.

Хьюго тяжело опустился на свое место.

— Ну?

— До прошлой недели в вашем доме под названием Брайарз жила арендаторша. Некая миссис Грэм.

— Да. Ну и что?

— Где она в настоящий момент?

— Откуда мне знать?

— Она наверняка оставила свой новый адрес?

С какой стати? Чтобы он мог писать ей любовные письма? От этой мысли у него перехватило дыхание. Не поэтому ли он пребывает в оцепенении? Он ее любит?

Хьюго с усилием заставил себя посмотреть на сыщика:

— Если она оставила свой новый адрес, то передала его моему управляющему.

— Откуда она приехала? Она должна была как-то представиться.

Хьюго приготовился ответить. Скрипе усмехнулся:

— Знаю, ваше сиятельство. Обратиться к управляющему. Могу я поговорить с вашим управляющим?

— Его нет в имении. Он уехал по делам, — ответил Хьюго. Вот тебе, пронырливый ублюдок. А ему, Хьюго, придется теперь придумать поручение для Брауна.

— Когда он вернется?

Поскольку невозможно помешать ему, расспросить Брауна, Хьюго может хотя бы предупредить управляющего, дать ему время, чтобы тот обдумал ответы.

— Мистер Браун вернется завтра.

— Вот и хорошо. Я найму комнату в этой славненькой таверне в деревне и завтра зайду к нему.

— Как хотите, дело ваше.

Скрипе направился к двери. Потом с улыбкой обернулся:

— Если те, кто ищет миссис Грэм, не найдут ее в ближайшее время, это может плохо для нее кончиться.

— Вы угрожаете мне?

— Не мое дело возводить обвинения, ваше сиятельство. Но если вы приняли это на свой счет…

Хьюго никак не прореагировал на слова сыщика.

— Всего хорошего, сэр.

— Всего хорошего, ваша светлость. Рад был познакомиться.

Хьюго стоял неподвижно, пока не услышал, что закрылась входная дверь, и экипаж отъехал. Затем опустился на стул и задумался. Если бы Люсинда взяла его деньги, он не тревожился бы так. Он не спал ночами. Есть ли у нее и у малышки крыша над головой? Сбежав от мужа, она поступила правильно, а вовсе не трусливо. Если бы он думал о ней, а не о собственной персоне, признал бы, что Люсинде, женщине тонкого воспитания и благородного происхождения, потребовалась огромная смелость, чтобы бросить все и начать жить сначала.