─ Примете двадцать ударов за неё? ─ с сомнением тянет король. ─ Ваше Высочество отдаёт себе отчёт в том, что не сможет двигаться после такого количества яда? Как Вы будете участвовать в отборе, лёжа на кровати и борясь с галлюцинациями и болью? Другие и после пяти не могут подняться.

─ Я уверен, что справлюсь.

У меня замирает сердце. Он не может пойти на такое ради моей безопасности! А я? Что я могу сделать? Мне следует думать о ребёнке, но и участь этого мужчины мне небезразлична.

─ Дедушка, ─ сама обращение к нему меня коробит, словно я прежде никогда не произносила этого слова, а если и произносила, то точно не в его присутствии, ─ неужели нет другого способа? Я виновата, что зашла туда, значит, моё любопытство тоже должно быть наказано.

Мне кажется как минимум непонятным, почему дед не интересуется тем, что охотник делал там же, но ему, видимо, и не требуется ответ. Всё слишком очевидно для самого хитрого и коварного стратега, как Дерек ин Виарре.

─ Что ж, раз вы оба такие самоотверженные, ─ почти искренне усмехается он, ─ то у меня есть предложение.

Мы выжидательно смотрим на него, как на вершителя судеб, что сейчас может отправить нас в самое пекло или облегчить страдания, но последнего не происходит.

─ Он получит свои десять ударов, ─ как назло делает паузу король, наслаждаясь нашей медленной агонией, ─ но плеть будет в твоих руках, Дарина.

На секунду время останавливается, и я надеюсь, что мне послышалось, вот только всё происходит на самом деле. Взгляд деда пронизывает насквозь, проверяет на прочность мои нервы, от которых, кажется, уже мало, что осталось, а я беспомощно смотрю на стоящего рядом воина.

─ Всё в порядке, ─ успокаивает охотник. ─ Это не смертельно, а рука у Вас, я уверен, лёгкая. Мне даже завидовать будут, если другие наследники узнают.

─ Да что за мазохисты могут такому завидовать? ─ возмущаюсь, вызывая у мужчины намёк на улыбку, пока моего ответа ожидает Его Величество, и мне остаётся только едва слышно произнести: ─ Хорошо. Я это сделаю.

Старый изверг поднимается, довольный поворотом событий, а через пару мгновений нас вновь сопровождают двое мужчин, только теперь мы выходим на улицу. Холод не ощущается так сильно, как тупая боль от осознания того, что мне всё-таки придётся причинить вред кому-то, но я просто должна, иначе охотнику будет гораздо хуже. Я стискиваю зубы, пока мы идём, креплюсь, как могу, а когда добираемся до страшного и знакомого на вид дерева, от которого исходит запах гнили и тлена, король останавливается именно здесь.

─ Тут не будет свидетелей, ─ сообщает он, а после с охотника срывают рубашку, обнажая его по пояс, и моему взору предстаёт жилистая спина.

Я не знаю, что привлекает внимание больше – необычное, явно умирающее дерево или всё же мужчина, опущенный на колени в окружении снега, но как только мне в руки отдают плеть, всё внимание концентрируется на ней. Хвосты выглядят смертоносно с острыми шипами на каждом, и мне делается физически плохо, стоит лишь представить, как они вопьются в его кожу. А ноги, будто преодолевая невесомость, делают шаги, пока я не останавливаюсь, рассматривая эти напряжённые в ожидании мышцы.

─ Десять, Рина, ─ напоминает дед. ─ Я буду считать. Приступай.

Охотники крепко удерживают хищника за плечи, и всё внутри меня протестует против таких мер, но ладонь стискивает рукоять, я замахиваюсь и делаю первый удар. Он только дёргается, не произнося ни звука, а мне от этого не легче – хочется, чтобы кричал и лучше всего оскорбил меня, однако вместо этого молча терпит пытку. Я только краем уха слышала о яде терновника, но могу сказать, что уже сейчас мужчина испытывает ужасающее жжение в венах, а вот после будет ещё хуже, и потому я стараюсь закончить всё быстрее. Ради нас обоих.

С каждым новым замахом тёмные капли летят на снег, впитываясь в него, и во мне зреет необъяснимая уверенность, что это дерево их пьёт, вбирая корнями. Мысль пугает, но я всё больше уверяюсь, что дед выбрал это место не просто так. Почему? Он проверяет охотника? Но что хочет доказать?

─ Десять, ─ возвращает меня в реальность его голос, и я роняю плётку, кажущуюся неподъёмной, как и моя рука. ─ Можешь считать, что прошёл дополнительный этап отбора, ─ бросает напоследок король, а потом говорит мне: ─ Тебе запрещается бродить вне своей комнаты. Уведите её. Я провожу нашего гостя сам.

Я бросаю последний взгляд на окровавленного мужчину, едва держащегося на ногах, позволяя утянуть себя, и не даю слезам сорваться до тех пор, пока меня не отводят обратно в комнату. А вот там меня просто накрывает лавиной чувств. Я бессильно опускаюсь на пол, впиваясь пальцами в ворс ковра, из моего горла вдруг вырывается настоящий вой, а ногти становятся когтями, и глухая ярость затапливает сознание. Но даже в таком состоянии я понимаю, что ничего не могу сделать. Пока не могу.

А должна.

* * *

Роланд метался по залу, нервируя присутствующих, и не находил себе места. Изредка из его рта вырывалось рычание, беспокоящее застрявшего в шкуре зверя Северьяна, который совершенно неожиданно обратился, и теперь никак не хотел возвращаться, сколько бы Иллиана его не уговаривала. Оставалось ждать и успокаивать снежного барса, но это было не так-то просто рядом с такими беспокойными вампирами.

─ С ним что-то происходит, ─ уверенно заявил Высший. ─ Иллюзия держится хорошо, но с Громовым явно не всё в порядке.

─ Сдаётся мне, ты не только его сейчас чувствуешь, ─ заметил Повелитель. ─ Кто-то другой не даёт тебе покоя, приятель. А на счёт Ника не волнуйся – если что-то произойдёт, ребёнок его исцелит. Я в этом уверен. Не будь моей дочери, я бы просто умер тогда, а не впал в сон Вечности.

Алеар горячо взглянул на Камиллу, и та закатила глаза, убеждая мужчину, что на сей раз его приёмчики абсолютно бессильны, ну а он сделал вид, что безоговорочно поверил женщине.

─ Почему бы просто не переместиться в академию? У вас же ещё достаточно кристаллов, ─ предложила Иллиана, не отходя от барса ни на шаг – вернее, это он не отпускал девушку от себя, надёжно зафиксировав охотницу лапами, а если она и собиралась отойти куда-то, упрямо следовал за ней.

─ Риск слишком огромен, ─ упорствовал Роланд. ─ Что если понадобится моя помощь? Я не могу…

Договорить ему не позволила разрывающая боль в области груди, и вряд ли он сам вообще когда-либо испытывал подобное.

─ Это точно не вампир Дарины, ─ сделала вывод Камилла, поигрывая кинжалом.

─ Птичка, мне показалось или ты говоришь так, будто мы для охотниц лишь собственность? ─ шутливо приподнял бровь мужчина, сдерживая улыбку.

─ Не показалось. Так и есть, ─ ухмыльнулась она, а потом мстительно добавила одними губами: ─ Упырь.