На этой мрачной мысли вернулся Дамиан, привычно сходивший на разведку, и Залесский не мог не отметить, как стойко у него ассоциируется со смертью этот древний охотник.

─ Какие новости?

─ Охотники шляются по всему замку, а завтрашнее испытание будет с иллюзиями, и я не знаю, как наш дружок с ним справится, если у него начнутся галлюцинации, ─ досадливо протянул Дамиан, косясь на лежачего. ─ Жена, ─ глянул он на Нелл слишком откровенно, что она постаралась не воспринимать вообще, ─ ты обязана поставить его на ноги.

─ Без тебя знаю, ─ огрызнулась ведьмочка, едва ли спавшая за эти дни нормально. Не то чтобы два одержимых размножением муженька ей как-то сильно докучали, но из-за этих мыслей о ребёнке и их странном союзе, она просто не могла уснуть. К тому же, это был первый раз, когда они с Лексом разделялись так надолго, и ей не нравилось думать, что теперь так всегда и будет – брат значил для девушки слишком много, если не всё.

─ А ребёнок? ─ спросил Крис, заставив Нелл нервно вздрогнуть, только с запозданием поняв, что вампир имеет в виду не их ближайшее будущее. ─ Он не может просто мысленно потянуться к нему?

─ Я не буду… отнимать силу у них, ─ уже с трудом вымолвил Ник, и взгляд его начал казаться затуманенным, то и дело почти полностью становясь чёрным. ─ Я справлюсь… Должен.

Тревожно переглянувшись, троица поняла, что ночь им предстоит непростая.

* * *

С каждой секундой я чувствую себя загнанным зверем всё больше,  и натянутые до предела нервы грозятся лопнуть, как струны. Меня заперли. Стоило только попытаться открыть дверь в коридор – и по пальцам ударило очень болезненным зарядом, окончательно выводя меня из себя, заставив впасть в настоящее отчаяние, какого со мной ещё не бывало в этих стенах.

Я мечусь по спальне, кусая губы до крови, и почти физически ощущаю боль охотника на расстоянии, понимая, что мне нужно отвлечься от этих мыслей, иначе они сведут меня с ума. Переключиться, потому что это невыносимо, а творящиеся со мной метаморфозы, уже откровенно беспокоят, как и пробел в воспоминаниях, мешающий понять обстановку. Мне просто необходимо разложить всё по полочкам, чтобы хоть немного приблизиться к разгадке всего этого безумия.

Я беру листок бумаги и, опустившись на кровать, начинаю записывать всё, что успело произойти – по крайней мере, всё, что я ещё в состоянии  вспомнить.

Во-первых, меня точно собираются похитить, и этот слизняк-советник вместе со своей ручной вампиршей считает, что у него получится.

Во-вторых, хотя, это должно было стоять первым и самым важным пунктом, мой ребёнок нужен не только моему деду, но и кучке каких-то незнакомцев, а значит, похитить меня могут, в принципе, все, кому не лень, включая то чудовище  с рогами, но из этого вытекает третий пункт. Магия жрецов, кажется, буквально запечатала нас всех на территории замка, следовательно, никто не сможет меня выкрасть, если они не узнают способ прорваться незамеченными. А у Орловского явно есть такой способ, что плохо для меня и малыша…

В четвёртых, я до сих пор не выяснила, где остальные девчонки, а других охотниц из нашего семейства я почти не вижу – на первом этапе отбора их даже не было, а к тому, кого держат в подземелье и скармливают жертв, мне теперь, похоже, не попасть. Элайна тоже меня вряд ли навестит в ближайшее время, и сдаётся мне, тётушку так же временно заперли – дед, видимо, прекрасно знает, что делает, но складывается впечатление, будто и у него не всё под контролем.

Короче говоря, всё хуже некуда.

Мне снова хочется рвать на себе волосы, а взгляд яростно мечется вокруг, будто вот-вот найдётся выход, которого я прежде не замечала, но натыкается на кое-что полюбопытнее очередного тайного хода… Край ковра отогнут – это я в порыве злости сбила его – а  теперь заметила странный след на полу под ним, и тут же подскочила, чтобы полностью снять покров. А там я вижу круг с символами, кажущийся смутно знакомым, и на ум приходит нужное слово.

Пентаграмма…

Но она не нарисованная, а будто выжженная, глубоко впечатанная в пол, и уже не имеет силы, словно когда-то давно её использовали, однако при определённых условиях, можно напитать её магией вновь. Я с осторожностью протягиваю руку, несмело касаюсь рисунка и тут же куда-то проваливаюсь, оказываясь всё в той же спальне, только теперь мои руки сдерживают цепи, а живот такого размера, что сперва мне думается о недалёком будущем. Но упавшие вперёд чёрные пряди длинных волос, говорят о том, что тело это не моё, да и три родинки на левой кисти точно не принадлежат мне.

Эта девушка здесь не просто пленница – я могу считать её мысли и чувства, прекрасно понимая этот дикий страх за своего ребёнка, даже не за себя. Тут мы с незнакомкой в равных условиях, только вот ей гораздо хуже, поскольку тело почти истощено отравой, а магия, ещё недавно струящаяся по венам, заперта, как и её физическая сила.

В следующее мгновение в комнате появляется охотница, скрывающая лицо под капюшоном, и страх девушки, сменяется ужасом, когда неизвестная энитири тянется к ней в попытке расстегнуть кандалы.

─ Нет, я никуда не пойду! Вы его не получите… ─ рычим мы, стараясь чем угодно навредить той, кто, судя по всему, собиралась отвести вампиршу – а я уже поняла, что оказалась в теле совсем юной Высшей – в место, гораздо более жуткое, но девушка в красном балахоне спешно закрывает рот пленнице, призывая молчать.

─ Тихо! Я выведу тебя отсюда, но ты должна успокоиться и довериться мне, поняла?

Особого шока её слова не вызывают – мы знаем, что рано или поздно он бы смог прийти, но недоверие повисает в спальне, и когда возможность говорить возвращается, вопрос срывается с губ вспуганной птицей.

─ Это очередная ловушка?

─ Я не собираюсь причинять вред ни тебе, ни твоему ребёнку. Дамиан просил передать тебе это, ─ в мою-чужую ладонь ложится красивая и тяжёлая подвеска в виде дракона, при одном лишь взгляде на которую хочется с облегчением расплакаться, и мне почему-то тоже. ─ Времени очень мало. Надевай, ─ протягивая балахон, торопит охотница, а после я начинаю видеть всё уже издалека, включая то, как две фигуры покидают комнату через уже известный мне ход в стене…

Возвращаясь в свою реальность, я не успеваю поразмыслить об увиденном, когда вдруг чувствую, что чужая боль становится гораздо сильнее, обжигает, и просто перетерпеть не выйдет при всём желании. Кажется, даже ребёнок это ощущает, призывая меня сделать хоть что-нибудь, но я теряюсь на короткое время, пытаясь хотя бы отдышаться, после чего встаю на дрожащие ноги, судорожно размышляя.

Как же мне быть, если мне буквально перекрыли любую возможность передвигаться?

А любую ли?

В тот раз я смогла переместиться из своей спальни каким-то чудом, значит, у меня есть эта способность, но вот как ей воспользоваться? Думай, Рина, думай… Я должна хотя бы попытаться как-то помочь ему!