— Там! — проорал кто-то недалеко от Максима, и толпа замерла на мгновение, развернулась и двинулась в сторону. Максим вертел головой во все стороны, пытался сообразить, что происходит. И заметил впереди и слева небольшую — из пяти человек — группу детей гор. Но куда подевалась их фирменная наглость — непонятно. Они бежали под защиту оцепления, падали, ползли на коленях навстречу «космонавтам», прятались за спинами милиции. Там уже собралось немало соплеменников, и вели себя они как бандерлоги на дереве — кривлялись, орали, показывали разнообразные жесты, только что дерьмом не кидались.

Зато с другой стороны в оцепление летело все, что попадалось людям под руку, подростки остервенело орали, дрались за каждый сантиметр площади, но силы были неравны. Асфальт под ногами был усыпан осколками стекла от разбитых витрин торгового центра, каменной крошкой и растоптанными цветами. Оцепление пыталось сдвинуть людей к метро, но безуспешно, противостояние усиливалось, и Максим уже видел, что добром все не закончится. И точно — после небольшой передышки первые ряды протестовавших окутало облако дыма. Люди закрывали лица шарфами, кто-то предусмотрительный нацепил медицинскую маску, но для защиты от слезоточивого газа этого было недостаточно. Максим озирался по сторонам, прикидывая, куда бы можно отойти. Путь к отступлению был только один — в недра торгового комплекса посреди площади. Именно в недра, под землю — там полно магазинчиков, бутиков, ресторанчиков. А также кривых переходов и выходов, и по ним можно пересечь площадь под землей, выйти с другой стороны. Максим двинулся через толпу, слышал за спиной крики, вопли и даже вой. Обернулся на мгновение и увидел, что дело дрянь — собравшихся, надышавшихся газом подростков хватали как беспомощных щенков, затаскивали в автобусы. Надо валить отсюда, и побыстрее, пока самого не загребли. Хоть документы и в порядке, но светиться лишний раз не следовало. Максим бежал уже вместе с толпой — люди уже сообразили, в чем дело, и быстро вычислили единственный путь к эвакуации. Но и руководили операцией не дураки — Максим успел заметить, как люди в серо-синем камуфляже уже бегут к противоположной стороне площади, к другим выходам из торгового центра. А позади оцепление, по сторонам — колонны «Уралов» и автобусов, деваться некуда. Остается последний выход.

У эскалатора на входе в торговый центр уже собралась толпа, начиналась давка. Максима кто-то сильно толкнул в спину, он обернулся — позади него топтались два пацана лет по шестнадцати. На них одинаковые пестрые куртки, джинсы, яркая обувь, волосы взъерошены, в глазах ужас и восторг. Один прижимает к груди недешевую «зеркалку», второй вцепился обеими руками в ноутбук. Оба озираются по сторонам, стараются не пропустить ни одной мелочи из того, что происходит вокруг. Так, шаг за шагом, все вместе добрались, наконец, до эскалатора, оказались на ступенях. Максим вытянул шею, рассматривая вывески магазинов внизу, мальчишки немедленно активизировались.

— Блин, впереди тоже! — с досадой констатировал один, привстав на цыпочки за спиной Максима. — Не уйдем. Снова административку впаяют.

— Ага, за переход проезжей части в неположенном месте. Тебе что, пятьдесят рублей жалко? — легкомысленно отозвался второй.

— Да нет, пусть подавятся, — первый сорвал с головы капюшон и прицелился «зеркалкой» в толпу внизу, — достали они своим тупизмом. Никакого разнообразия. Почему-то революция у них называется нагадить на площади.

— Ты же хотел разнообразия? Вот, пожалуйста, — теперь сажать будут за гадство: просто гадство; гадство, совершенное с особым цинизмом, например, за «большие дела» под стенами Кремля; и гадство, совершенное группой лиц по предварительному сговору общественно опасным способом. Это уже с самолета прицельно на голову высокопоставленному чиновнику, — развивал мысль парень с ноутбуком.

— Удобнее с вертолета, он на одном месте зависнуть может. А вообще, статьи такой нет, — огрызнулся первый.

— Пока нет, погоди. Вот внесут законопроект в Думу и примут сразу в трех чтениях. За отправление естественных надобностей в районах, прилегающих к Кремлю, совершенное группой лиц, по предварительному сговору, с отягчающими последствиями в виде субстанции неподобающей консистенции. Срок — от трех и до бесконечности, в зависимости от общего количества, с конфискацией имущества, найденного на месте преступления, — на полном серьезе философствовал второй.

Максим слушал болтовню мальчишек и с трудом сдерживал смех. Однако шутки шутками, а внизу их уже ждали, причем с нетерпением.

— Административкой за гадство можете не отделаться. Повесят на вас участие в массовых беспорядках и применение насилия в отношении сотрудников правоохранительных органов. А это уже уголовщина, — повернувшись к мальчишкам вполоборота, предупредил Максим. Все к тому и шло, события развивались именно по этому сценарию — стражи порядка гребли всех подряд, даже девушек. Те визжали, отбивались, орали зло и тонко, но все впустую. Задержанных нежно брали под руки и уводили куда-то мимо сияющих витрин. Кое-кто рванул по эскалатору обратно, вверх. Максим отступил к перилам, пропустил людей, посмотрел им вслед. Дергаться бесполезно, все оцеплено. Что здесь забыли эти дети, интересно? Столько людей, собравшихся в одном месте, он видел когда-то по телевизору — демонстрации, проводившиеся дважды в год. Тогда по площадям тоже ходили толпы, но все это казалось праздником. Не то что сегодня — война войной, только без стрельбы боевыми. Пока.

Мальчишки заметались, тот, с «зеркалкой», снова толкнул Максима, извинился, спросил тихо:

— А как докажут?

— А никак, сам все подпишешь. Посидишь пару дней в «обезьяннике» с друзьями вашими, орлами горными, и признаешься, что Кеннеди ты убил.

— Кого я убил? — парень захлопал рыжими ресницами, обернулся на друга.

— Какая разница — кого. Кого скажут, того и убил. Давайте за мной, и быстро, — Максим уже успел увидеть все, что ему нужно. Шагнул с эскалатора на плитки пола и отошел в сторону, подальше от толпы. Людей в форме поблизости не было, они перекрыли проходы к другим дверям и «принимали» всех подозрительных личностей чуть поодаль. Максим быстро, но не бегом двинулся вправо, к тупику, откуда выхода не было. Дверь там оказалась только одна, и вела она в дорогой бутик мужской одежды. Максим толкнул дверь, вошел в магазин, мальчишки вбежали следом. И остановились, заозирались по сторонам.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — приклеив дежурную улыбку, подошла продавец-консультант.

— Благодарю вас, мы сами. Так, вот это тебе подойдет, это тебе, — Максим сорвал с вешалки первое, что попалось под руку, пихнул дорогие тряпки в руки пацанам, подтолкнул их к примерочной.

— Сидите здесь, пока я за вами не приду, — прошипел он напоследок и задернул шторы. А сам со скучающим видом пошел вдоль рядов с вешалками, остановился перед манекеном у входной двери. Сделал вид, что внимательно изучает свитер за три с половиной тысячи рублей и ремень к джинсам за полторы. А сам все высматривал, что делается там, у эскалатора. С этой точки отлично просматривался вход в подземный торговый комплекс, оттуда доносились приглушенные крики, среди толпы Максим разглядел несколько «космонавтов». Пять человек съехали на ступенях вниз и тут же бросились в погоню за подростками. Схватили троих уже почти в дверях магазина, повели прочь. А двое самых ретивых стражей порядка на этом не успокоились и уже бежали ко входу в бутик. Максим дождался, пока омоновцы вломятся в магазин, посмотрел на них с недоумением, зевнул и двинулся дальше, исследовать еще неизученную часть ассортимента.