провел пятерней по волосам и взглянул на племянника. И в его глазах не было злости или осуждения, которые Энтони ожидал встретить. Такого вообще никогда не случалось.

Альбедо целиком и полностью поддерживал своего племянника во всем. И всегда хотел его защитить. Энтони это отлично понимал.

«Это происходит и сейчас. Он ничего не говорил мне, чтобы… защитить меня».

Это единственный верный и неоспоримый вывод, который Энтони мог сделать.

— Объясните же! — вопросы без ответа не давали ему покоя. — Что это все значит? О чем говорила Кама? Сказка. Я чувствую, что она что-то значит. Черная Сова, Смерть в белом, розовый зонтик, рыба… кто они все такие? Скажите же! Дядя, я же вижу, что тебе что-то известно. И вам, Элен, тоже. Я запутался. Я рассказал тебе все, что знаю сам.

Кроме одного…

— Кто надоумил тебя отправиться на Крапивный Утес? — спокойно задал новый вопрос Альбедо.

И Энтони словно язык проглотил.

Он не хотел выдавать нового друга, не хотел, чтобы дядя злился на доктора. Скальд помог ему. Они вместе с Айс… они…

— Энтони Эрнандес.

Снова этот тон. Снова это обращение.

— Я же не дурак, мальчик мой. Я понимаю, что ты не сам задумал подняться на Утес именно сегодня. Тебя кто-то надоумил. Скажи мне. Я не буду злиться. Обещаю. Я просто не хочу слышать то, чего не хочу слышать. Понимаешь?

«Нет… не понимаю. Чего он не хочет слышать? А если он не хочет слышать про Скальда?».

— Энтони, — Элен обратилась к нему, — ты должен ответить своему дяде. Это важно. Мы не будем сердиться на тебя. Правда.

«Да не на меня! На Скальда!».

— Так, кто же он, Энтони? Скажи.

И он сдался под таким натиском:

— Доктор Скальд.

Энтони внимательно наблюдал за реакцией дяди. Кажется, все не так плохо. Глаза Альбедо не выдали чувств. Никакой злости. Только сильная обеспокоенность.

— Что ж, могло быть и хуже.

— Да уж, — выдохнула Элен с облегчением, — едва не попались…

А потом зазвенели колокольчики. Подул сильный ветер, и на пороге «Глубоководья» появились трое: Матео, Беатрис и Хоакин Мартинес.

— О, господи боже! — воскликнул Альбедо, увидев израненного друга. — Хоакин! Как тебя угораздило? Принесу бинты. И закройте дверь плотно! Сейчас как начнется…

Альбедо быстро вскочил и убежал в кладовую за аптечкой.

— Что это с вами, мистер Мартинес? — ужаснулся Энтони.

Но Хоакин оказался не в силах говорить.

— Дельфин выбрался из аквариума и напал на него, — объяснила Беатрис, — он разбил стекло… мне самой в это не верится! И мистер Мартинес… застрелил его.

— Теперь он мертв, Энтони, — добавил Матео, — тот мерзкий дельфин.

«Мертв… вот оно как».

Хоакин поднял усталый взгляд и увидел того, кого явно не ждал увидеть.

— Элеонора ван Касл…

— Хоакин Мартинес!

Элен смотрела на него, как на человека, которого знала всю жизнь.

— Что? — удивился Матео. — Вы знакомы?

Двое посмеялись в ответ. Элеонора ван Касл обняла Хоакина Мартинеса, но сделала это аккуратно, чтобы не надавить на раны.

— Приятный сюрприз, Элен. Не думал, что ты так быстро приедешь.

— Как только Альбедо позвонил, я сразу поспешила закончить все свои дела и приехать. Явилась по первому же зову, как в давние времена.

— Рад снова встретить тебя. Надо же… семь лет прошло, а ты все также прекрасна.

— Не могу сказать про тебя того же. Видок… словно только что вылез из адской бойни.

— Можно сказать и так!

— Столько лет прошло, а какие-то вещи совсем не меняются.

Альбедо вернулся с аптечкой и подозвал Хоакина к себе. Мартинес уселся на стул и предоставил себя лекарю.

— Приятно видеть нас снова вместе, — Альбедо открыл аптечку и достал из нее бинты, перекись и йод, — как будто и не было этих семи лет.

— Подумать только, что Печати снова в сборе, — тепло улыбнулся Мартинес.

— Печати? — переспросил Матео. — О чем это вы?

Трое взрослых уставились на троицу ребят, прибывавших в полном замешательстве. Они ничего не понимали, и Энтони задал свой главный вопрос:

— Дядя, кто вы такие?

И за стенами «Глубоководья» раздался гром.

Глава 24. Дом сов

— Папа.

Голос мальчика разносился эхом во тьме.

— Папочка.

Казалось, что голос двигался. Кружился вокруг него.

— Папуля.

Снова и снова.

— Папа.

Тело пронзила жгучая боль.

— Папочка!

Голова раскалывалась на осколки.

— Ты будешь искать меня?

Сознание брело в бесконечном тумане.

— Ты же найдешь меня?

Он отчаянно тянулся к жизни. К свету.

Но света нет.

— Вот он я! Прямо здесь! Поймай меня!

Голос… такой знакомый. Такой близкий. Такой родной.

— А почему ты так висишь? Так странно… и руки твои… в крови…

Голос начал угасать.

И он помчался за ним во мрак.

Только бы голос не исчез…

Пусть он будет рядом! Рядом всегда!

— Нат! — он закричал.

— Папа?

— Натаниэль! Где ты?

— Я здесь, папочка. Я всегда рядом. Просто ты… не замечаешь меня.

«Не замечаю…».

— Мы еще поиграем! Обязательно поиграем, папочка. Мама… ждет меня.

«Силиста. Она мертва».

И Скальд открывает глаза.

Он видит ее перед собой. Силиста. Это их дом. За окном шумит Сапфировое море. В комнате светло и уютно.

— Силиста…

Она сидит на кресле и гладит большой живот. Силиста улыбается и протягивает ему руку.

— Скальд, иди ко мне. Потрогай.

Он идет. И каждый шаг дается ему легко, словно он летит по воздуху. Скальд подходит к своей жене, присаживается у кресла на ковер и кладет ладонь на ее живот.

— Чувствуешь?

«Пока нет…».

— Ощущаешь его?

И он почувствовал легкий толчок. А потом еще раз. И еще раз.

— Да, Силиста. Я его чувствую.

— Наш маленький Нат. Наш Натаниэль. Ты рад, Скальд?

На его щеках проступают слезы.

— Да, Силиста. Очень. Но почему… почему я не чувствую счастья?

Она наклоняется к нему ближе. Он смотрит в ее большие голубые глаза. Силиста заправляет непослушный светлый локон за ухо. И целует его в губы.

Скальд растворяется в поцелуе.

Его руки тянутся к ней.

Он обнимает ее.

Снова открывает глаза — и вот он уже кружит Силисту в свадебном платье.

— Ты прекрасна. Ты знаешь это?

Она звонко смеется, запрокидывая голову назад. У нее длинная и тонкая шея. Нежная кожа.

Скальд прикасается лицом к ее шее и вдыхает ее запах, сводящий с ума.

— Скальд! Скальд, прекрати! На нас же смотрят.

— А мне плевать. Пусть смотрят.

Вокруг стояли гости, но Скальд их не замечал. В воздухе летали белые лепестки роз. Лучи солнца заливали все вокруг.

Но для него существовала только она одна. Только Силиста. И весь мир ему