его же блага и ради блага, как он сказал, “нормальных членов” семьи.

Но, Зиг, я же все-таки продавец, а не покупатель, — продолжал Берни свой рассказ. — Я просто не мог представить, чтобы мой сын жил как овощ, абсолютно без всяких перспектив. Я видел его совершенно в другом свете. Поэтому я открыто спросил доктора, не может ли он подсказать, к кому еще из врачей можно обратиться. А он в ответ лишь возмутился. Даже встал из-за стола и холодно произнес: “Я дал вам самый лучший совет. Ничего лучше вы никогда не услышите. Мне кажется, вам стоит прислушаться к моим словам”».

Но Берни не прислушался. Он пошел к другому специалисту, который сказал ему то же самое, потом к еще одному, потом к еще и еще. Тридцать разных специалистов констатировали, что мальчик безнадежен.

Но Берни хватался за любую соломинку. Он узнал о докторе Перлстейне из Чикаго, считавшемся самым авторитетным специалистом в мире по детскому церебральному параличу. Но у того был не один такой мальчик. Сынишку Берни записали на прием только через два года.

Тогда Берни отыскал домашний телефон доктора и позвонил ему лично. Ему удалось договориться с Перлстейном, что он сможет посмотреть Дэвида в том случае, если кто-то откажется от записи в очереди на прием. Так и произошло. Всего через одиннадцать дней родители одного маленького мальчика из Австралии отменили заявку, а Берни с женой тут же собрали своего ребенка и отправились на обследование в Чикаго.

Это было, наверное, самое полное обследование, которое когда-либо проводилось с детьми. Оно длилось не один и не два часа. Все рентгеновские снимки, все записи, которые были сделаны до этого в других клиниках, не принимались во внимание. Все обследование было начато с нуля.

Берни с женой обратились к лучшему специалисту в мире не для того, чтобы он поставил диагноз или дал рекомендации, а просто для того, чтобы узнать показания рентгена. Когда процедура была завершена, доктор Перлстейн вместе с медсестрами присел рядом с родителями Дэвида. Доктор Перлстейн сказал: «У этого маленького мальчика действительно церебральный паралич. Он никогда не сможет ходить, говорить и считать до десяти, если вы будете слушать разных апокалипсических пророков. Но…»

После паузы он сказал: «Знаете, такая уж у меня миссия врача — осознавать решение, а не проблему. Я верю, есть что-то, что вы можете сделать для этого маленького мальчика, если готовы отдать ради этого часть себя». Родители Дэвида ответили, что сделают все возможное, только чтобы помочь своему сыну.

На тот момент родители Дэвида не могли себе позволить больших финансовых трат, но они спросили доктора, что все-таки необходимо им сделать, и заверили его, что исполнят все в точности. Тот ответил прямо: «Сейчас вам придется поработать с вашим мальчиком сверх всяких человеческих возможностей. Затем еще. Потом еще и еще. Вы должны налегать на него до тех пор, пока он буквально не упадет, а затем вы его поднимете и опять будете налегать и налегать. Перевоплотитесь в само терпение, будьте готовы к тому, что будут проходить день за днем, месяц за месяцем, год за годом без всякого видимого прогресса. Но если вы на какое-то время остановитесь, то он опять станет тем, кем был в начале пути, и вам придется начинать все сначала. Вы должны понять, что сейчас обязуетесь делать что-то не только в этом году, но и в следующем, и в течение ближайших пяти лет или еще какого-нибудь периода… Вы принимаете пожизненное обязательство работать со своим сыном, начиная с этого момента».

Берни, Элейн и Дэвид вернулись домой. Следуя установкам доктора, родители наняли двух специалистов — по общей физической подготовке и бодибилдингу. Специально для малыша в подвале дома они оборудовали небольшой спортивный зал. И началась непосредственно работа.

Прошло несколько месяцев, прежде чем Дэвид смог пошевелить своим телом. Прошло два-три года. Берни был на работе, и ему позвонил из дома терапевт: «Я думаю, Дэвид готов. Приходите домой». И Берни помчался сломя голову. В гимнастическом зале на коврике лежал на животе Дэвид, готовясь отжаться.

Когда хрупкое тельце мальчика начало отрываться от земли, его физическое и эмоциональное напряжение достигло своего предела. Он весь покрылся испариной, и коврик был тоже совершенно мокрым, словно его только что полили водой. Когда Дэвид отжался, когда этот прекрасный момент свершился, в тот же миг они все — родители, сам малыш, две его сестры, терапевт и несколько соседей, которые пришли посмотреть на чудо, — все как один разрыдались. Их слезы говорили о том, что счастье — это не наслаждение, счастье — это победа.

Эта история показалась еще более примечательной, когда стало известно, что специалисты одного из ведущих американских университетов также тщательно занимались исследованием болезни Дэвида и обнаружили, что его мозг не способен поддерживать двигательные связи с правой стороной тела. Они также говорили, что у мальчика просто отсутствует чувство равновесия, поэтому он никогда не сможет ни плавать, ни кататься на коньках или на велосипеде.

23 октября 1971 года мы с женой приехали в канадский Виннипег, чтобы присутствовать на бар-мицве Дэвида. Это надо было видеть! Это надо было бы снимать телевизионщикам со всего мира и показывать затем всему миру! Тринадцатилетний мальчик, о котором врачи говорили, что он никогда не сможет ни ходить, ни говорить, ни считать до десяти, на тот момент своей жизни делал по 1100 отжиманий в день и пробегал 9,66 километра без остановки. Кроме того, он показывал отличные результаты в учебе в школе Сент-Джонс-Рейвенскорт, где осваивал, будучи семиклассником, курс по математике для девятого класса.

К тому времени Дэвид уже поменял два велосипеда и собирался пересаживаться с третьего на четвертый, успешно играл на льду в составе местной хоккейной команды и был одним из лучших игроков в настольный теннис во всем Виннипеге. А на следующий год он получил страховой полис на 100 тысяч долларов — стал первым и, насколько мне известно, остается пока единственным человеком, жертвой детского церебрального паралича, которому выдали страховой полис обычного образца, несмотря на страшный диагноз.

Родителям мальчика сказали, что пройдет не один год, пока они наконец увидят изменения в состоянии своего сына, и они жили все эти годы этой верой в результат.

Когда Дэвиду было около двух лет, родители начали каждый вечер накладывать ему на ноги тяжелые шины, а потом постепенно все туже затягивать их. Во время этой процедуры в глазах малыша появлялись слезы. Он был красивым ребенком