нечто другое, что заставило бы меня забыть все связанное с ней.

– Ты все еще думаешь о том, как она уволила тебя?

– Да, постоянно, потому что именно по этой причине я сейчас здесь. Не хочу тебя обидеть, но ситуация незаурядная. Так что да: я хотела бы отпустить случившееся, не уделять воспоминаниям о ней столько времени. Вообще больше не думать об Анджеле. Мне просто нужно найти что-то, что вытеснит мысли о ней, понимаешь?

Хаксли медленно кивает.

– И хотя мне нравится работать с Келси, не хочу постоянно думать лишь о работе. Хочу, чтобы было еще нечто полезное. То, что приносит мне радость. Думаю, я все еще пытаюсь понять, что это.

Хаксли проводит языком по зубам и отставляет свой салат в сторону. Что он делает? Затем отодвигает свой стул назад, тем самым освобождая место перед собой и столом, и властно произносит:

– Иди сюда.

– Э-э… что? – спрашиваю я.

Встречаю его сосредоточенный взгляд.

– Я сказал, иди сюда.

– Зачем?

– Собираюсь научить тебя кое-чему, что поможет справиться с этим невыносимым чувством, которое ты пытаешься удовлетворить.

– О, – комментирую я. Довольно просто. Встаю со стула, но не успеваю положить салфетку, как Хаксли хватает меня за руку и тянет ближе, к пространству между его ног и деревянным обеденным столом. – Какого черта? – говорю я, когда он усаживает меня на стол перед собой. Сжимаю ноги и поправляю халат, чтобы не показать ничего лишнего. – Что ты делаешь?

– Ты хочешь, чтобы тебя поглотило что-то другое? Чтобы мысли о ней исчезли? Вот как ты избавляешься от них. – Он кладет руки мне на бедра, и наконец я начинаю понимать. Продолжая смотреть мне в глаза, он говорит: – Скажи прямо сейчас, что ты этого не хочешь, и я вернусь к своему салату. Если нет, я съем тебя.

Господи. Боже. Мой.

Смешивать бизнес с удовольствием – всегда плохая идея. Хаксли много раз говорил об этом, но как я могу отказать себе в удовольствии еще раз кончить с его помощью? После сообщений, напряженных разговоров, откровенных вопросов… как я могу сказать «нет»?

Ни единого шанса.

Я хочу забыться.

Хочу переключиться с того, из-за чего чувствую себя плохо, на то, что заставит меня чувствовать себя полностью удовлетворенной.

– Почему ты хочешь сделать это? – спрашиваю я его, желая понять ход его мыслей.

– Лотти, я великодушный человек, но мое предложение не вечно. У него есть ограничение по времени. Либо да, либо нет.

Прикусывая губу, смотрю на мужчину внизу. Я практически чувствую его между своих ног, как его щетина трется о мои бедра, а восхитительный рот прижимается ко мне.

Я хочу этого.

Нуждаюсь в этом.

Отчаянно жажду почувствовать его там.

Киваю, давая ему разрешение, но он не двигается. Вместо этого Хаксли говорит:

– Словами. Я желаю слышать, как ты скажешь, что хочешь мой рот между своих ног.

Облизываю губы, сердце бешено колотится.

– Хаксли, я хочу твой рот между своих ног. Хочу почувствовать твой язык на своем клиторе и кончить с помощью твоего рта.

Его взгляд темнеет, а руки скользят под мой халат и добираются до пояса моих стрингов. Хаксли тянет их вниз, и я приподнимаюсь, помогая ему стянуть с меня белье. Он отбрасывает их в сторону, кажется, почти оскорбленный тем, что я надела подобную вещь на ужин.

Обнаженная ниже пояса, я упираюсь руками в стол. Мой халат все еще завязан на талии, и я смотрю, как руки Хаксли медленно скользят по внутренней стороне моих бедер. Он молчит, даже не смотрит на меня; полностью сосредоточившись на моей киске, медленно раздвигает мои ноги все шире и шире, пока я не оказываюсь полностью открыта для него.

Мне не нужно даже трогать себя, я знаю, что уже мокрая. Одна мысль о том, что он рядом со мной, в такой позе, возбуждает меня.

Его руки скользят дальше, пока большой палец не касается моего клитора. Он несколько раз проводит по твердому комочку, и на его губах появляется довольная ухмылка.

– Мокрая, так и думал, что рядом со мной ты будешь именно такой, – говорит он, вырисовывая круги большим пальцем. – Ты была мокрой во время занятия для беременных, когда терлась о мой твердый член?

Господи, ни один мужчина никогда не говорил со мной так.

– Да, – честно отвечаю я.

– Ты играла с собой, когда пришла домой?

Резко втягиваю воздух, когда он целует внутреннюю сторону моего бедра.

– С тех пор, как приехала сюда, я каждую ночь играю с собой.

Его глаза встречаются с моими.

– Ни разу не слышал тебя.

– Как и задумывалось, – отвечаю я.

– Не надо. – Он останавливается. – Если ты играешь с собой, я, черт возьми, хочу слышать тебя. Хочу слышать твои стоны. Хочу знать, что ты удовлетворена.

– Ты бы хотел посмотреть?

Он снова целует мои бедра, и еще раз.

– Да, я не против понаблюдать.

– Ты бы стал мастурбировать, глядя на меня?

– Было бы трудно сдержаться, но нет.

– Почему нет? – спрашиваю я. Его рот так близко, что мне хочется закричать, едва касаясь, он быстро проводит языком по моей киске, а затем переключается на другое бедро. Я издаю разочарованный стон. Он возбудил меня за несколько секунд. Обычно мне требуется несколько минут, но не с Хаксли, не с тем, как он управляет моим телом. Ну, и не стоит забывать о сообщениях. От одной мысли о том, как я заставила его потянуть за завязки моего халата… я возбуждаюсь еще сильнее.

– Я бы не стал трогать себя, потому что хотел бы кончить лишь находясь в тебе. – И затем его рот опускается на мой клитор, моя спина выгибается, халат натягивается, готовый вот-вот раскрыться от моего резкого движения.

– Боже, Хаксли… да.

Он касается языком моего клитора, кружит по нему, надавливая достаточно, чтобы свести меня с ума.

– На вкус ты как чертов мед. – Хаксли втягивает мой клитор в рот, тянет, дразнит, из-за чего я чувствую себя совершенно беспомощной.

– Господи. – Не успеваю я перевести дыхание, как он вводит в меня два пальца. – Черт! – кричу я, надеясь, что больше никого из персонала не осталось. Зная Хаксли, я уверена – он бы не стал заниматься подобным, если бы в доме был кто-то посторонний.

Действуя одновременно, он сгибает пальцы, попадая в точку, от которой у меня темнеет в глазах, и кружит языком по моему чувствительному комочку.

В его движениях есть ритм, точная синхронизация, благодаря которой мое наслаждение переходит на новый уровень.

Я не чувствую ног, а дрожащие руки едва помогают не упасть на