ты из тех, кто готов снять костюм и нацепить походные ботинки?

– Это твой второй вопрос? – хмурится он.

– Считай, что это да, – лукаво улыбаясь, говорю я.

Левый уголок его рта чуть приподнимается, а затем Хаксли сообщает:

– Мне нравятся походы.

– Этого не было в списке твоих любимых способов развлечения.

Он пожимает плечами.

– Ну, мне нравится заниматься этим. Здесь есть несколько подходящих троп, особенно на холмах. Мы с братьями стараемся выбираться туда хотя бы пару раз в месяц. У нас не так уж много свободного времени, но да, на яхте я бы отправился на Аляску, а там пошел бы в поход, чтобы посмотреть на природу и пожить в палатке.

– И что тебе мешает сделать это?

– Время, – отвечает он. – Его всегда мало.

– Но ведь ты мог бы отойти от дел, у тебя куча денег, которых хватит не на одну жизнь, зачем продолжать?

Он отрезает кусок стейка и протыкает его вилкой. Когда темные глаза встречаются с моими, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. От притаившегося там напряжения меня бросает в дрожь.

– Мы не можем просто взять и свернуть бизнес. От нас зависит много людей, мы даем им средства к существованию. Пока я не посчитаю, что пора найти человека, который продолжит наше дело, я буду работать ради тех, кто работает на меня.

Слушая Хаксли, его резкий тон и немногословные ответы, можно было бы подумать, что у этого человека нет сердца, но потом он выдает такое. У него куча денег, он может улететь в любую точку земного шара и больше никогда не работать, но считает, что обязан посвятить свое время людям, потому что они отдали ему свое.

И это поражает меня сильнее, чем я ожидала.

– Хаксли, это очень щедро. Ты заставляешь меня думать, что под этой отутюженной рубашкой все-таки есть сердце.

– Оно там, когда это необходимо. – Он отпивает воды и спрашивает: – Лучшее место, в которое ты ездила в отпуск?

– О, ты будешь очень разочарован. Когда я была маленькая, мы не ездили в отпуск. У моей мамы не было денег, но иногда ей удавалось скопить достаточно, чтобы мы провели фантастический день в Диснейленде. Мама баловала нас. Мы приходили туда рано, до открытия парка, ели все, что хотели, дважды, иногда трижды катались на аттракционах, а потом еще гуляли до самого закрытия парка. Некоторые из моих лучших воспоминаний связаны с поездкой в Диснейленд. Единственный раз, когда мы ездили в отпуск, это посещение Национального парка Редвуд. Мы жили там в палатках. Не считаю нас любителями дикой природы, но было весело. Мы пытались приготовить еду на костре, питались печеньками с зефиром и все выходные, когда не любовались деревьями, играли в карты. Было по-настоящему весело.

– Звучит здорово. Мне всегда нравилось ходить в походы.

– Дай угадаю – с твоими братьями.

Он кивает.

– Да, мы все делаем вместе.

– Я вижу. Знаешь, мы официально не знакомы, но предполагаю, они знают обо мне все.

– Так и есть.

– Что ж, возможно в пятницу мы познакомимся надлежащим образом.

– Могу это устроить. – Он жует свой стейк, и я наблюдаю, как его челюсть двигается вверх-вниз. Понимаете, по какой-то причине это кажется мне сексуальным. Ага, наверное, я схожу с ума. – Твоя очередь задавать вопрос.

– Точно, – отвечаю я, концентрируясь на своей тарелке. – М-м… кто твой любимый брат?

Он усмехается.

– Хочешь прощупать территорию?

– Возможно. Я должна быть готова к встрече с ними.

– Если бы мне пришлось выбирать, я бы сказал, что мне ближе Джей Пи. Мы ближе по возрасту, вместе попадали в неприятности, и оба больше работали над созданием бизнеса. И если бы мне понадобилась помощь, чтобы выбраться из тюрьмы, вероятнее всего, я бы обратился к нему.

– Из тюрьмы? С чего бы тебе попадать в тюрьму?

– Пока росли, мы творили всякие глупости.

– Например? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Вопрос для следующего раза. Ты исчерпала свою квоту. И не пытайся говорить, что это 2a, 2b и прочее, ты уже воспользовалась этим шансом.

– Ну разве ты не зануда, а?

– Просто играю по правилам. Моя очередь. – Он поднимает свой стакан с водой и делает глоток. Ставя стакан на стол, он немного колеблется. – Не уверен, как спросить, чтобы это не прозвучало грубо, но что произошло с твоим отцом?

– Здесь нет ничего грубого. Он рано бросил маму, работал водителем грузовика, не хотел долго оставаться на одном месте. Я никогда не общалась с ним, но он всегда присылал маме алименты. Благодаря им она смогла сохранить дом, в котором мы живем. Я помню, как однажды поздно вечером, когда папа только ушел, я услышала разговор мамы с бабушкой. Мама говорила, что ей неловко брать у него деньги, но бабушка очень быстро все ей объяснила. Тогда я впервые узнала, что бабушка может быть строгой. Она сказала, что не только мама участвовала в рождении детей. Что деньги, которые он присылает, не подачка, а исполнение обязательств. И с тех пор мама каждый месяц принимала его чеки. Мы отправляли ему самодельные открытки на праздники и дни рождения, но этим все и ограничивалось. Честно говоря, сейчас я понятия не имею, что он делает и где находится. И нас это устраивает, потому что у нас есть Джефф, а Джефф – это все, что нам нужно.

Хаксли какое-то время молчит, а затем говорит:

– Не могу представить, чтобы я вот так бросил свою семью, но, по крайней мере, он хотя бы помогал вам.

– Он помог нам получить дом, который мама не смогла бы себе позволить. И это замечательный, полный воспоминаний дом.

– Я понял это, когда был там. Очень уютный. – Хаксли кладет в рот еще один кусок стейка и замолкает.

Он остается таким до конца ужина. И, конечно, будучи тем, кто я есть, я мысленно воспроизвожу наш разговор, пытаясь точно понять, что из сказанного мною заставило его замолчать.

Если бы я только могла спросить у него…

* * *

– Что ты делаешь? – спрашивает Келси, когда я закидываю ноги на стул и кладу телефон на колени.

– Готовлюсь задать Хаксли несколько вопросов.

– О чем?

– О нем. Часть сделки, чтобы я не сошла с ума, учитывая, что мне приходится жить и общаться с роботом. Я могу задавать ему вопросы. Два днем и два вечером. Он может делать то же самое.

– Ого, как продуманно.

– Такой вот Хаксли. Он любит порядок.

Келси изучает меня, а затем придвигает стул ближе, чтобы можно было дотянуться до моей руки.

– Он