Он даже страшился долгое время использовать личный состав РОА генерала Власова, хотя там практически не было тех, кто воевал против него в 1914–1918 годах. По всей вероятности, его пугали данные Канариса и Гиммлера о ненадежности российской агентуры, массово забрасываемой за линию фронта и так же часто сдававшейся своим соплеменникам.

Эта история достойна находиться в анналах любой разведки мира примерами смелости, настойчивости и продуманности шагов в добывании нужной информации при постоянном слуховом контроле объекта интереса. Речь идет о разработке руководителей и штаба уже упоминаемого РОВС в Париже сотрудниками и агентурой внешней разведки ОГПУ и НКВД СССР в 1920 — 1930-е годы.

Одним из таких негласных помощников органов госбезопасности был Сергей Николаевич Третьяков (1982–1944) — российский предприниматель, политический деятель, председатель экономического совета Временного правительства.

Происходил он из семьи московских текстильных фабрикантов; внук московского городского головы С. М. Третьякова — создателя художественной галереи.

Трудовые вехи Сергея Николаевича изобилуют интересными предпринимательскими и административными начинаниями.

С 1899 года он возглавлял фабрично-торговое товарищество «Николай Третьяков и K°», а с 1905 года — Товарищество Большой Костромской льняной мануфактуры.

В 1901–1905 годах учился на физико-математическом факультете Московского университета. После окончания учебы женился на Наталье Саввишне Мамонтовой, представительнице богатейшего московского рода, и занялся бизнесом. Очень скоро он стал одним из наиболее влиятельных предпринимателей льняной отрасли, владельцем крупных текстильных предприятий. Февральскую революцию Сергей Николаевич поддержал, но не безоговорочно.

Третьяков 15 июля 1917 года передал Керенскому декларацию торгово-промышленных кругов. В ней были отдельные требования, которые актуальны и по сей день. Приведу несколько фраз:

«Вся власть Временному правительству…

Восстановление боевой мощи армии и железной дисциплины в тылу должно быть доведено до конца. Не место в правительстве лицам, представляющим лишь самих себя…

Временное правительство не вправе предпринимать коренной ломки существующих социальных отношений до Учредительного Собрания.

Должна быть немедленно создана твердая власть на местах. Внешняя политика России должна покоиться на полном единении с союзниками…

Всякие классовые притязания как промышленников, так и рабочих должны быть подчинены государственным интересам…»

К сожалению, переговоры были прерваны, в связи с тем что Керенский отказался удовлетворить требование Третьякова о выводе из правительства эсера В. М. Чернова.

Летом 1917 года избирается гласным Московской городской думы по списку Партии народной свободы (кадетов). Во время Октябрьской революции был арестован вместе с другими членами правительства в Зимнем дворце. Находился в заточении в Петропавловской крепости, но в конце февраля 1918 года его освободили из заточения. Эмигрировал в Финляндию, но затем перебрался на юг России к А. И. Деникину для борьбы с большевиками.

В сентябре 1919 года по приглашению Верховного правителя России А. В. Колчака прибыл в Сибирь, где стал министром торговли и промышленности в правительстве П. В. Вологодского. А после его отставки являлся заместителем председателя Совета министров и министром иностранных дел в так называемом Омском правительстве В. Н. Попеляева.

После разгрома колчаковских армий и ареста адмирала Колчака эмигрировал в столицу поверженной России на Дальнем Востоке в белый Харбин (Китай), а затем вернулся в Европу, став членом финансового совещания у П. Н. Врангеля.

Обосновавшись в Париже, он в 1921 году становится одним из руководителей Русского комитета помощи голодающим России, а с 1924 года — Русского комитета объединенных организаций. Однако скоро разочаровался в политической деятельности и перспективах эмигрантского движения.

Именно в эмиграции во Франции он стал ощущать катастрофическое отсутствие средств существования, потеряв все свои богатства и сбережения в ходе революции.

Постепенно он пришел к мысли, что эмиграция потеряла какое-либо значение в смысле борьбы с Советской властью и в смысле ее влияния на политику иностранных государств.

«Эмиграция постепенно умирает, — размышлял Третьяков. — Советская Россия не даст себя завоевать. С ней стали считаться другие страны. А мы — отлетевшие и унесенные ветром грандиозных перемен пожухлые листья. Нет, нет — эмиграция скоро отдаст Богу душу. Она превратится в покойника».

Испытывая материальные затруднения, пристрастился к алкоголю, зарабатывая на жизнь в качестве сотрудника журнала «Иллюстрированная Россия» у издателя Миронова.

Работая в издательстве, Третьяков часто встречался с давним знакомым И. А. Кирилловым, бывшим деятелем Союза городов в Сибири, а теперь содержавшим «юридический кабинет». Но и он ничего не мог предложить в смысле прилично оплачиваемой работы, зато тут он «случайно» встретился с инженером Александром Окороковым, в какой-то степени коллегой со времен, когда тот занимал пост управляющего торговлей в колчаковском правительстве в Омске.

Окороков давно связал свою жизнь с большевиками.

В разговорах он намекал на это. Однако Третьяков не спешил расширять в контактах тему сотрудничества с агентом ОГПУ, хотя понимал, что к некоторым его намекам есть смысл прислушаться — там могут быть деньги. Но он боялся углубляться в разговорах и идти дальше. А парижская жизнь прозябающего не давала покоя.

На этой основе в один из дней глубокой депрессии сделал попытку суицида — принял большую дозу веронала. Его спасла дочь. Она быстро отвезла отца в больницу и таким образом спасла от смерти.

Конечно, жилось в те годы — после окончания Первой мировой войны и очередного экономического кризиса — всем очень трудно: и местным, и эмигрантам. Последним, наверное, труднее. Материальные контрасты — до революции и в эмиграции — для Третьяковых были разительны.

Остается исторической загадкой только одно обстоятельство: почему Третьяков хранил деньги в основном в России, живя во Франции? А то, что деньги на родине у него были, нет сомнения. Об этом писали исследователи его жизни.

Именно нужда и стеснение привели к тому, что супруга Третьякова не единожды устраивала скандалы мужу, а потом и вовсе подала на развод. Он такого крутого поворота не ожидал…

В поисках семейного приработка Наталья Саввишна стала перепродавать парфюмерию, дочь дома шила женские шляпки для реализации, а сын все искал и искал работу…

И вот для Третьякова настал тот день, когда заманчивые предложения в одном лице инженера и агента ИНО ОГПУ Александра Матвеевича Окорокова (имел агентурный псевдоним «Ветчинкин») стали вполне реальны, и он принял их.