Рейвен недовольно вздохнул:

– Я не имею ничего против Уилла, но насчет Седрика ошибаешься, и честно говоря, птичка, мне очень неприятно, что ты так не справедливо к нему относишься.

Кэтрин зло встрепенулась:

– Не понимаю, почему ты так его защищаешь, по-моему, он просто самовлюбленный эгоист.

– Этот эгоист, как ты его наываешь, не раз спасал мне жизнь.

– О том, что он хороший воин я и не спорю.

– Не только, еще и верный друг, и очень порядочный человек.

– А, вот здесь не согласна, по-твоему, он порядочно ведет себя по отношению к Бренде.

– Да, а, что ты имеешь в виду?

– Ясно же, что он не любит ее.

Рыцарь от удивления приоткрыл рот:

– Во-первых, ты не можешь это утверждать с полной уверенностью, во-вторых, не секрет как ему пришлось сделать свой выбор и требовать от него любви просто еще рано, прошло слишком мало времени.

Кэтрин надулась:

– Значит, ты тоже не любишь меня?

– Почему? – Опешил рыцарь.

– Но ведь прошло мало времени.

– Я свой выбор сделал сам, а это разные вещи. – Желая разубедить любимую, Рейвен забывшись, слишком разоткровенничался – Седрик не виноват, что дамы, забыв всякий стыд виснут ему на шею, я вообще еще поражаюсь, что при таком их бешенном чрезмерном внимании, он умудрился сохранить в душе порядочность.

– Вот-вот, я так и думала, что он дамский угодник.

Рейвен недовольно крякнул, поняв, что сказал лишнее:

– Нет, так уж вовсе его не назовешь, скорее дамы сами преследуют его, что, по-твоему, ему остается делать? – Немного прищурившись, рыцарь попросил – Птичка, я думаю, ты не станешь передавать наши откровенные разговоры Бренде?

Кэтрин обиженно насупилась:

– Конечно, нет, хоть и очень бы этого хотела.

– Поверь не выйдет ничего хорошего, если мы будем давать им советы, и вмешиваться в их отношения, пусть сами все решают, ты согласна?

– Нет.

– Как?

– Я буду молчать, но если он посмеет обидеть Бренду ни ему, ни тебе не поздоровится.

– А причем тут я?

– Ты же пытаешься доказать какой он замечательный.

– Я его люблю всей душой как брата.

– Ну, все прямо любят его, просто какой-то идеал.

– Нет не идеал и ему свойственно ошибаться, как и всем нам, но человек он действительно хороший и прошу тебя, хватит уже об этом.

Согласно кивнув головой, Кэтрин упрямо повторила:

– И все-таки Уилл мне нравится гораздо больше.

Рыцарь раздражительно пожал плечами, вертя в руках куриную ножку задумчиво посочувствовал:

– Он единственный, кто, несмотря на то, что все так благополучно завершилось по-прежнему несчастен.

– Я сразу поняла, что его жена не любит его, настолько запущенных ран мне еще не приходилось видеть, просто удивительно, что не произошло заражение. Ведь она же выходила замуж по собственному выбору.

– Возможно, раньше и любила.

Кэтрин возмущенно запротестовала:

– Так не бывает, если человек любит, то на всю жизнь.

– Птичка моя я просто счастлив, что ты так считаешь, и полностью с тобой согласен, я всегда буду любить тебя, моя радость.

Вошедший в этот момент Седрик услышав последние слова друга, пораженный замер на месте, произошедшие в рыцаре за последнее время перемены были просто невероятны. Раньше всегда такой сдержанный, немногословный, отчаянный до безрассудства, иногда даже поражавший излишней жестокостью во время сражений, теперь же буквально на глазах превратился в ласкового и нежного юнца. Седрику стало неудобно, что явился невольным свидетелем такого задушевного разговора, растерявшись, сообразил, возвращаться поздно, в любую секунду они могут заметить его и тогда уж точно решат, что подслушивал. Стоя на месте, преувеличенно громко затопал, изображая шаги, в душе веселясь, что опять умудрился попасть в такую глупую ситуацию. Сидящая пара, резко развернулась в его сторону, Седрик мгновенно изобразил удивление:

– Вы не спите? Не знаешь, где Уилл?

– Проверял охрану. Что-то случилось?

– Нет, все нормально, пойду, найду Уилла.

– Где Бренда? – Тревожным голосом уточнила заботливая кузина.

Седрик равнодушно пожал плечами, и уже выходя, беспечно бросил:

– В своей комнате и думаю, уже давно спит.

Прозорливая Кэтрин с сомнением сощурила глаза:

– Ох, не верю, что все в порядке, не нравится мне этот хороший человек, пойду, проверю.

– Птичка моя, ты же не оставишь меня одного?

– Оставлю. – Непреклонно возразила дама уже на ходу. – Что-то там случилось, уходили вместе счастливые, а вернулся один, хмурый, как грозовая туча.

Милостиво чмокнув рыцаря на прощание в щечку, проворно поспешила вверх по лестнице, Рейвен печально вздохнул ей в след.

Вернувшись назад, во двор Седрик на пороге столкнулся с возвращающейся в обнимку блаженной парой, ему хватило одного взгляда, чтобы по беспорядку в их одежде понять, кто же был тем счастливчиком в зарослях. Застигнутые врасплох влюбленные растерялись, вырвавшийся из приоткрытого дверного проема свет совсем некстати, осветил их, лицо дамы мгновенно залилось стыдливым румянцем, пожелав спокойной ночи, она смущено проскользнула внутрь, пытаясь скрыть свое недовольство, Уэйкфилд небрежно поинтересовался:

– Что ты здесь делаешь?

– Ищу Уилла.

– Что-то случилось.

– Просто хочу увидеть брата.

– А, ну тогда ищи.

Дверь за рыцарем закрылась, Седрик двусмысленно улыбнулся, приподняв голову к небу, наблюдая за медленно плывущей яркой луной, игриво подмигнул ей и поделился:

– Похоже я и здесь не вовремя.

Немного постояв, направился к крепостной стене, поднявшись по каменным лестницам, наконец, нашел Уилла, он сидел на верхней площадке башни, прямо на парапете, присаживаясь рядом, Седрик возмутился:

– Тебя легко здесь можно достать стрелой.

Покосившись на брата, Уилл фыркнул:

– Думаешь, тебя облетит стороной?

– Переживаешь из-за Агнессы? – Сходу поинтересовался Седрик.

Лицо Уилла напряглось с минуту стояло тяжелое молчанье, затем болезненно скривившись зажмурил глаза, и резко встряхнув головой, заговорил устало с болью в голосе, тщательно взвешивая каждое слово:

– Я столько лет пытался достучаться до ее сердца, пока, наконец, не понял, что у нее его просто нет.