В отличие от ленивых фиаскеров, мы были вынуждены спускаться к самому основанию Пирамиды. Ради этого пришлось напяливать шлемы со встроенными лайтерами, поскольку свет в шахте и на нижних ярусах отсутствовал. Ахиллес оставил в холле трех бойцов для охраны единственного пути к отступлению – при желании враг легко загнал бы нас здесь в безвыходную западню, – а затем мы отправились разыскивать лестницу, ведущую на нулевой ярус. Поиски пришлось вести вслепую, поскольку даже часто бывавший в Пирамиде Санада понятия не имел, где находится аварийный выход. Как и все визитеры, он всегда пользовался либо лифтом, либо транспортным экспресс-модулем.

Доступ к лестничной шахте обнаружился в одном из служебных помещений. Мы бы искали вход в него гораздо дольше, если бы фиаскеры не выломали поблизости все зеленые насаждения. Шахта скрывалась за обычной дверью, замаскированной под декоративную облицовку, и уходила вниз, во мрак и неизвестность. Лучи наших лайтеров не достигали дна шахты, растворяясь во тьме где-то на полпути. Спускаться на нулевой ярус по этой головокружительной тропе не хотелось, однако альтернативы ей не было. Разве что тоннели для модулей, но для пожилого дяди Наума и тучного Хатори они являлись вовсе непреодолимыми.

Перед началом спуска арбитр выгрузил свое габаритное тело из паланкина, решив пройти остаток пути своим ходом, опираясь на руки реалеров. Вероятно, ему уже до колик осточертела трехдневная болтанка в шатком кресле, а может, он побоялся ненароком вывалиться из него в пропасть. Широкая винтовая лестница, шедшая вдоль стен шахты, изобиловала ровными площадками для отдыха, так что пешее передвижение не стало для Санада чересчур суровым испытанием. Кауфман поглядел на Хатори и тоже без лишних напоминаний оперся на руки мне с Кэрри – ему, как никому другому, требовалось беречь силы перед предстоящей работой. Мы бережно подхватили нашего драгоценного гения под локти – сегодня, когда на нас были надеты «форсбоди», невесомое тело дяди Наума и вовсе не причиняло нам неудобств.

Мне редко доводилось посещать нулевые ярусы высотных городских районов, а в Западной Сибири я не наведывался туда еще ни разу. Сложно было сказать, какие ощущения испытал бы я снаружи Пирамиды, но когда наши подкованные ботинки наконец ступили на твердый пол, нависающие со всех сторон монументальные стены надавили мне на психику всей своей массой. Только здесь, у поверхности земли, житель гигаполиса осознает, кем он является в действительности: жалкой букашкой, копошащейся у подножия гигантских скал, пусть рукотворных, но от этого не менее внушительных. Острее всего это должно было чувствоваться в первый день кризиса, когда «скалы» вокруг вдруг начали рушиться… Мне же, чтобы испытать мерзкое чувство собственного ничтожества, хватило лишь воображения и взгляда вверх.

Пока я нервно поигрывал пальцами на рукояти «метеора» и озирался по сторонам, привыкая к непривычной атмосфере, дядя Наум узрел для себя во мраке, пронизанном лучами лайтеров, кое-что любопытное. Он тут же кинулся исследовать находку, после чего подозвал меня и попросил посветить ему, дабы он, по его словам, избавил нас от одного маленького неудобства. Кроме зловещей атмосферы, разогнать которую Кауфману было явно не по силам, неудобством здесь можно было считать только отсутствие освещения. Поэтому до меня сразу дошло, чем занимается Наум Исаакович, ковыряющий отверткой и пассатижами в обнаруженной им стенной нише.

Хатори, Ахиллес и прочие столпились вокруг нас, пытаясь вникнуть в смысл происходящего. Всем им следовало бы запомнить эту минуту, поскольку они удостоились чести присутствовать на древнем таинстве, описанном еще в Библии, а именно: превращении тьмы в свет. В данный момент дядя Наум действительно претендовал на роль бога, ибо собирался ни много ни мало отменить на планете Апокалипсис.

А вот согласится ли с этим настоящий творец, предсказывать было рановато. Зная об обидчивости этого типа, не следовало особо надеяться на его поддержку. Хотя, с другой стороны, существовала вероятность, что творцу самому надоело глядеть на Жестокий Новый Мир, поэтому он не станет препятствовать любимым детям возвращать прежний порядок вещей.

Лайтеры на стенах вспыхнули столь неожиданно, что все мы невольно вздрогнули. Окружающая обстановка сразу преобразилась до неузнаваемости, а львиная доля моих страхов бесследно испарилась. Яркий свет – это как-то привычнее и спокойнее.

– Как вам такое удается, Наум-сан? – восхитился Хатори работой гения. – Да я ключ к виску медленнее прицепляю, чем вы проделываете свои умопомрачительные фокусы!

– Прямо такие уж умопомрачительные? – разулыбался Наум Исаакович. – Нет, конечно, в жизни мне порой попадались и настоящие головоломки, но для этого фокуса много ума не надо. Все, что я сделал, – упростил схему работы освещения до элементарной. Надо было лишь исключить из схемы все связанное с дистанционным управлением. Источник питания и источник света – оба они прекрасно функционируют и без дополнительных устройств. Конечно, отсутствие автоматического контроля представляет жуткие неудобства, однако в нашем положении будет скорее неудобно без света, нежели без регулятора яркости. Что ж, любезный Хатори-сан, комфорт я вам обеспечил. Теперь показывайте дяде Науму, где терминал…

Как и предполагалось, не нашлось среди фиаскеров такого фанатичного вандала, который готов был преодолеть километр крутых лестничных пролетов ради того, чтобы побуянить в столь экзотическом месте. Именно это, а также кромешная тьма спасли правительственный терминал от разрушения.

Здесь было где разгуляться вандалам. Рассчитанная на возможность ручного управления, система удаленного доступа в Закрытую зону являлась крайне громоздкой и сложной. Ну и, разумеется, несовременной, мягко говоря. Мыслимое ли дело: для контроля в ней использовались не последние достижения видеотехнологий, пикчерз-креаторы, недавно вышедшие из обихода голопроекционные мониторы, а допотопные настенные панели псевдообъемного изображения – тонкие и гибкие; если не ошибаюсь, в старину их в шутку называли «простынями».

Да, разбить правительственный терминал – это не инфоресивер под каблук сунуть: топнул, и все дела. Для его уничтожения требовалось куда больше времени и усердия. Пять широких дисплеев-«простыней» располагались перед креслом контролера так, чтобы обеспечить работающему на терминале человеку максимальный угол обзора. Слева и справа от дисплеев виднелась добрая сотня погасших микролайтеров, каждый из которых обязан был сигнализировать о чем-то своем. Это напоминало сигнализацию на пульте ручного управления настройками «форсбоди» – примитивная, но предельно доходчивая схема.

Впрочем, обычные инфоресиверы здесь также были. Большие ключи контролеров, с пикрами повышенной интерактивности, лежали рядом с терминалом. Однако Кауфман не стал даже приближаться к ним.

– Ключи – это стандартная схема доступа, – пояснил дядя Наум. – Они нам не помогут, даже в том случае, если полностью работоспособны. У нас есть пароль для входа в Закрытую зону, но, к сожалению, нет персон-маркера местного контролера, а без него инфоресивер не активировать. Поэтому придется воспользоваться вот этой дублирующей системой. – Он указал на нагромождение древнего оборудования. – Как я и предполагал, на терминале она таки имеется. Никогда не доводилось общаться с подобным анахронизмом. Жутко не терпится попробовать.