Яростно протерев кулаками глаза, Жиральд продолжил срывающимся голосом:

— Ты заслуживаешь настоящего счастья… Я знаю. Я понимаю, но не могу смириться, что без меня. Ранив тебя, я пролил и свою кровь, мой ангел. Прости меня за причиненную боль и страдания. Теперь тебя ничего не побеспокоит. Вместе с Повелителем уходят твои неприятности… А вместе с Жиральдом Ларошем исчезают все страдания и наступает новый день.

Жиральд в последний раз бросил полный боли взгляд на девушку, прежде чем встать и склониться к ее губам, намереваясь оставить последний отпечаток, как ее тихий, почти не слышный шепот остановил его, как удар в солнечное сплетение:

— Не уходи… Я без тебя… Куда же ты… Не уходи… Не понял… Сандер….

Одно имя заставило его сожалеть о том, что пуля не пронзила его насмерть, а Джастин переменил тактику действий, выстрелив в майора. Лучше бы он, Жиральд, умер, чем слышать, как уста любимой женщины зовут другого мужчины.

— Он жив, Анжелика, — сказал Жиральд, выпрямляясь и ласково проведя подушечкой указательного пальца по нижней губе.

Почему-то именно теперь он до конца осознал, что значит быть не любимым той, без которой не представляет жизни.

Положив в нагрудный карман халата золотой медальон, Жиральд горько усмехнулся. Она ненавидит его, тогда и подарок ей не нужен, ведь он будет напоминать Лике о тех моментах, о которых, скорее всего, она жаждет позабыть.

Когда за ним захлопнулась дверь, то веки девушки дрогнули, но она не открыла глаза, продолжая бредить одним человеком.

Он так и не узнает, что она звала его, Жиральда, уходящего от нее в туман. Анжелика протягивала к нему руки, предпринимая тщетные попытки задержать его, не позволить испариться, однако пальцы хватали только пустоту, а его силуэт с каждой секундой отдалялся от нее. А потом появился Сандер, приближающийся к ней и закрывающий собой размытую фигуру Жиральда. Майор, наоборот, раскрыл объятия, готовясь принять ее, однако Анжелика продолжала звать того, кто, казалось, уходит от нее навсегда.

А в машине под проливным дождем сидел опустошенный мужчина, кричавший от раздиравшей боли потери. Разбитое сердце верило в то, что соединенные судьбой они останутся вместе, только вот Жиральд уже не желал тешить себя призрачными надеждами, даже ее голос, до сих пор звучавший в ушах, не изменял то, что решил он.

Нельзя вернуть четыре вещи в жизни: камень, если он брошен; слово, если оно сказано; случай, если он упущен; время, которое вышло.

Анжелика с трудом разлепила веки, сфокусировав взгляд на встревоженном лице матери, склонившемся над ней. Сначала ей показалось, что это сон, но почувствовав тепло родных рук, всхлипнула от нахлынувших эмоций, ведь на большее способна не была.

Все тело онемело. Ни одна конечность не слушалась. Даже голову повернуть трудно — шея начинает ныть.

— Мама? Ты здесь? Это не фантазия? — прохрипела Анжелика и не узнала собственного голоса, а горло тут же начало драть. Захотелось пить…  Пить много и безостановочно!

— Доченька, моя радость, я так волновалась за тебя, — Слезы хлынули из глаз женщины. — Слава Богу, ты очнулась! Я чуть с ума не сошла!

— Воды, — попросила Анжелика, и мать аккуратно приобняла девушку за плечи, помогая приподняться, и приставила стакан к ее пересохшим губам. Анжелика начала жадно пить периодически откашливаясь.

— Что со мной? — устало откинулась Анжелика на подушки, отметив черные круги под глазами матери и усталый вид. Неужели она так долго не приходила в себя, пропустив большие перемены?

— Ты простыла, — ответила ей Катерина, присаживаясь в кушетку напротив, и заботливо поправила грозившее упасть на пол одеяло. — У тебя был жар, сильный кашель, и врачи опасались, что это пневмония.

— Мама, а он?. -Анжелика запнулась, так как детальные воспоминания врезались в память. Последнее, что она видела в тот роковой день перед тем, как упасть в обморок, были голубые глаза, отражавшие неподдельную боль, звавшие ее окунуться вновь в их бездну.

А во сне он отдалялся от нее, игнорируя крики и слезы, уходя в туман и неизвестность. Он исчез… Но она до сих пор слышала, как он что-то тихо говорил ей, хотя смысл слов оставался загадкой.

Или, может, это тоже очередной бред? Она не исключала, что во время лихорадки ей померещился его бархатный голос. Просто бред…

— Он? — сначала не поняла Катерина, а потом нехотя проговорила: — Ты о профессоре Лароше? Я не знаю, где он… После того, как он прооперировал майора Девуа, он уехал. Я слышала, что его в Швейцарии ждет жена.

— Поехал к ней? — недоверчиво переспросила Анжелика, прикусив нижнюю губу в попытке сдержать рвущиеся наружу рыдания.

— Конечно, а ты что думала? — покачала головой женщина — Между мужем и женой бывают ссоры и недомолвки, а у мужчин заведено так, что поскандалив с одной, стресс снимают с другой. Лика, тот, кто был неверен жене, никогда не будет честен в иных отношениях.

Из глаз непроизвольно потекли слезы, и Анжелика заплакала. Она закрыла лицо руками и, не слушая мать, рыдала, принимая всю суть произошедшего.

Она обязана подчиняться матери сейчас, когда ее жизнь полностью разбита, а вера преданна ставшим за короткий период самым дорогим человеком.

Она обязана осознать то, что принцы бывают только в сказках, а в реальности следует слушать разум, выбирая партнера.

Она обязана вычеркнуть навсегда того, кто причинил ей одну лишь боль, похоронить созданный воображением мир.

Ей просто следует стать реалисткой, переставая быть глупым романтиком.

— Лика, не впадай в истерику, — поглаживая волосы дочери, взмолилась Катерина, не в силах наблюдать, как страдает единственная дочь, которую она любила безумно, жертвуя ради нее многим. Она хотела видеть улыбчивую и радостную Лику, а не девушку, повторившую ее собственную ошибку, отдавшись любви настолько, что теперь не может без нее. — Он недостоин твоих слез.

— Мама, он тоже так говорил, — захныкала Анжелика. — Тогда почему я плачу, если он не заслуживает? Почему боль не проходит, а только усиливается? Почему, мам?

— Пройдет, — многозначительно ответила Катерина. — Время затягивает любые раны, оставляя лишь шрамы, но если ты не будешь на них обращать внимание, ты не вспомнишь, откуда они появились, что было причиной.

— Все кончено… — она сказала это больше для себя, чем для матери. Где глубоко в ее сердце, гораздо глубже той части, что была поражена болью предательства, все еще жила крохотная искра надежды на то, что их любовь все же была реальной и истинной. Как те поцелуи, которыми он одаривал ее, доставляя неземное удовольствие…

Однако она никогда не признается в этом, потому что мечты разбились, разлетевшись на мелкие осколки, и их невозможно собрать заново.