другим антитараканьим растворам, и извлекла из барного шкафчика одну из двух бутылок игристого «мартини асти», припасенных к Новому году. Остудить не успела, да и черт с ним. Поколебавшись, Наташа другой рукой выдернула из совсем дремучих недр древнюю сувенирную бутылку водки, из новогоднего же подарка от партнеров сколько-то-летней давности, чудом не вспоминавшуюся на дне самых глубоких запоев, – и пошла в комнату, будто красный матрос с гранатами наперевес.

Митя уже справился со столом-книжкой и рассеянно осматривался, задерживаясь почему-то взглядом на углах и плинтусах.

– Скатерть в «горке» возьми, вон там, внизу, – скомандовала Наташа. – Нет, белую, эту, да. Держи.

Она сунула Мите бутылки, приняв скатерть и коснувшись его рук, прохладных и таких твердых, что по спине прошла крупная дрожь предвосхищения, накрыла стол и скомандовала:

– Бутылки в центр, потом принимай остальное.

И пошла на кухню за тарелками.

Митя, что характерно, подменой бутылок не заинтересовался – возможно, даже не заметил. Впрямь непьющий, что ли. Везука. Оно, конечно, закон сохранения пар гласит, что в части алкоголя частицы должны быть одного заряда, но мы тут не ради сохранения покамест, а ради одного хорошего разряда – а для него как раз нужны противоположные полюса.

Подозрения насчет коньяка были, похоже, зряшными. От Мити по-прежнему почти не пахло – ни коньяком, ни перегаром, ни одеколоном, ни по́том или дезодорантом. Другой какой-то оттенок донесся, еле уловимый и давно позабытый, но тут же исчез – а может, и не было его, просто показалось, или подсознание заполнило обонятельную пустоту первым подвернувшимся вариантом.

Они в четыре руки быстро расставили блюда и так же поспешно обозначили готовность садиться, но замешкались, уступая друг другу диван. Со стороны это смотрелось, наверное, как готовый номер для древней мим-группы, да Наташе и самой было потешно. Наконец Митя, покорившись, плюхнулся на мягкое, Наташа заняла стул напротив и улыбнулась. Митя улыбнулся в ответ – и более ничего делать, кажется, не собирался. Будто это нормальный такой порядок вещей: явиться к незнакомой женщине и сидеть, сложив ладошки на коленках и благожелательно улыбаясь. Нет уж, братец, у нас на твои руки иные планы, богатые и разнообразные.

– Мить, – сказала Наташа многозначительно. – За знакомство?

Митя с готовностью кивнул, продолжая улыбаться. И тут надо пинками на каждый шаг выталкивать, подумала Наташа почти без раздражения. Знать, судьба такая.

– Так открывай и наливай, – распорядилась она, указав на мартини, а сама, подцепив тарелку Мити, принялась накладывать по ломтику с каждого блюда.

– А коньяк совсем не? – спросил Митя, ловко раскручивая мюзле.

Наташа, не вдаваясь в подробности, мотнула головой и подставила бокал. Митя показательно вздохнул, снова улыбнулся, хлопнул пробкой и плеснул в бокал золотисто-жемчужного клокотанья.

Бокалы тренькнули красиво, тонкое пение и дрожь коснулись Наташиной губы – и вместе с не теплым совсем игристым прокатились вниз и в стороны, как бы резвяся и играя.

Стало хорошо и весело.

Глава шестая

Паша, вдруг вспомнив, спросил:

– Слушай, а в мессенджере он так же общался, как в рукописи, «сверхисполинское превосходство стремительным домкратом», или попроще как-то?

– Вообще по-другому, – сказала Аня. – Знаешь, он… Как бы это сказать. Видимо, он обалденный имперсонатор.

– Как? – не понял Паша.

– Ну, здорово выдает себя за кого хочет. Точнее, за того, кого хочет видеть и слышать собеседник. Причем понимает запрос – и подлаживается под него мгновенно. Сразу начинает говорить про то и так, что собеседнику интересно. Например…

Аня смутилась, пробормотала: «Или только мне так повезло», но тут же решительно продолжила:

– Слушай, это точно метод. Он так всегда и действовал, возможно. Поэтому так ловко и получалось, что в доверие вкрадывался.

– Логично, – сказал Паша и записал эту мысль.

– Что там получается? – спросила Аня.

– Ну смотри, – медленно сказал Паша, изучая записи. – Значит, родился где-то в 82-м–83-м – ну, возьмем пошире, 80-м–85-м. То есть сейчас ему 40–45, плюс-минус.

– Ну, это и так понятно было, наверное.

– Кому? Мне – нет. Ты тоже про такое не говорила.

– Душнила, – мстительно пробормотала Аня.

– Не, я по сравнению с…

– Со мной?

– С этим вот, – сказал Паша, и Аня перестала улыбаться. – Значит, родился он, скорее всего, где-то здесь, вырос – точно в области.

– Почему?

– Потому что как бы он еще сюда попал? Из института по распределению больше не посылают, а по своей воле или еще какой-то причине кто в Сарасовск попадет?

– Я, например, – напомнила Аня.

– Ты из области, – отрезал Паша. – Дальше: убивать начал, значит, в 20–23.

– Это если мы про все убийства знаем. А может, и раньше.

– Логично, – сказал Паша, помечая в блокнотике. – Ну, количество убийств я уточню – и здесь, и что за ним по другим регионам числится.

– У дедушки того?

– Не, опять к Баюкову пойду, пусть рассказывает. И про новье тоже.

– Я Баженову позвоню, если надо, – решительно сказала Аня – и сама, кажется, испугалась так, что вцепилась в пальцы.

Паша подхватил с воодушевлением:

– Правильно. А то этот утырок полгорода передушит, а мусорня будет говорить: «Тихо, не раскачивайте лодку, пусть само рассосется».

Аня кивнула.

– Для начала неплохо, – сказал Паша, самодовольно разглядывая список. – Семь пунктов, есть за что зацепиться.

Аня, подумав, сказала:

– Для ровного счета еще три добавь. Мы этого сами не выясним, но ответы всё равно нужны, потряси свои источники. Психологический профиль – ну, как в кино ФБР составляет. Почти туда же: модус операнди…

Паша пробурчал:

– По-русски, пожалуйста.

Аня, хмыкнув, пояснила:

– Образ действия: как готовится и выбирает жертв, какое время суток предпочитает, любимые способы убийства и оружие, меняет ли, почему, что́ это может значить. Ну и третье: на чем передвигается – своя машина у него или, не знаю, такси, общественный транспорт, пешком, самокат…

– Тогда самокатов еще не было вроде, детские только.

– Ну, велосипед, дельтаплан, что угодно. Если намек хотя бы твои источники на это дадут, может, хоть что-то поймем и додумать сможем.

Паша покивал, изучая дополненный список, и отметил:

– Сразу – вряд ли. Всё равно дыры в важных местах.

– В каких?

– Чем занимался, почему исчез так надолго, почему вернулся, что будет дальше делать. Ну и отдельно – откуда он тебя знает.

Аня попыталась больше не съеживаться. Паша бодро пообещал:

– Завтра с этого мозговать и начнем.

– А чего не сегодня? Рано же еще.

– Тебе рано, а хозяйственный закроется.

Аня нахмурилась.

– В смысле?

– В прямом. Нам же замок еще покупать и ставить. Сразу и поставлю.

Глава седьмая

Неловкости не было совсем. Напротив, Митя был ловок во всём: и в репликах, коротких, но приятных и подталкивающих Наташу к речам умным, красивым и всё более жарким, и