Жертва была принята — северный ветер утих, и корабли отправились в путь по успокоившемуся морю, но кровавая цена, которую они заплатили, кровавыми слезами им и отольется.

Когда греческий флот достиг устья Симоиса, одной из троянских рек, первым на берег соскочил Протесилай. Это был отважный поступок, поскольку, согласно пророчеству, первому ступившему на вражескую землю предстояло первым же и погибнуть. Поэтому, когда Протесилай пал, сраженный троянским копьем, греки воздали ему божеские почести, и боги тоже удостоили его награды. Гермес ненадолго вернул его из царства мертвых к сломленной горем жене, Лаодамии, но та оказалась не в силах расстаться с мужем во второй раз. Когда Протесилай отправился обратно, она покончила с собой, чтобы сойти в подземный мир следом за ним.

Греческое войско, прибывшее на тысяче кораблей, было огромным и очень сильным, но и троянцы не уступали грекам в мощи. У царя Приама и царицы Гекубы хватало отважных сыновей, готовых вести воинов в бой и держать оборону. Самым доблестным из них был Гектор, благородством и храбростью превосходивший всех людей. Лишь один человек на всем белом свете не уступал ему — великий греческий герой Ахилл. И тот и другой знали, что погибнут до того, как Троя будет взята. Ахиллу сказала об этом мать: «Краток твой век, и предел его близок! / Ныне ты вместе — и всех кратковечней, и всех злополучней! / В злую годину, о сын мой, тебя я в дому породила!»[235] Гектору никто из божеств краткий век не пророчил, но уверенность в горьком исходе у него была не меньшая. «Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем, / Будет некогда день, и погибнет священная Троя, / С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама», — признавался он своей жене Андромахе. Оба героя сражались, осененные крылом смерти.

В течение девяти лет перевес оказывался то на стороне греков, то на стороне троянцев, но никто не мог одержать решающую победу. Затем некоторое преимущество троянцам обеспечила вспыхнувшая в греческом стане ссора между двумя военачальниками — Ахиллом и Агамемноном. И снова причиной раздора оказалась женщина — Хрисеида, дочь жреца при храме Аполлона, которую греки похитили и отдали Агамемнону. Отец пришел просить, чтобы ее отпустили, предлагая щедрый выкуп, но Агамемнон отдавать наложницу не желал. Тогда жрец взмолился своему могущественному небесному покровителю, и лучезарный Аполлон внял ему. Взойдя на солнечную колесницу, бог стал осыпать греческий лагерь дождем смертоносных стрел, которые сеяли среди греков страшную моровую язву. Погребальные костры под стенами Трои пылали не затухая.

В конце концов Ахилл созвал вождей на совет и сказал, что воевать одновременно с троянцами и чумой у них не хватит сил, поэтому нужно либо искать способ умилостивить Аполлона, либо плыть домой. Тогда поднялся прорицатель Калхант и заявил, что знает, почему гневается бог-стреловержец, но огласить причину отважится лишь в том случае, если Ахилл защитит его. «Обещаю, что никто не тронет тебя, даже если ты обвинишь самого Агамемнона», — ответил Ахилл. Все присутствующие понимали, о чем идет речь, зная, как обошелся предводитель греков со жрецом Аполлона. Когда Калхант возвестил, что Хрисеиду нужно вернуть отцу, все вожди поддержали его. Агамемнону пришлось уступить, но он не мог сдержать негодования. «Раз у меня отнимают заслуженный трофей, я требую равноценной замены! Если мне ее не дадут, возьму сам», — предупредил он Ахилла.

Едва Хрисеиду доставили к отцу, Агамемнон, как и грозился, послал двух своих людей забрать любимую наложницу Ахилла Брисеиду, пленницу, которую тот получил как почетную награду за ратные подвиги. Прислужники нехотя повиновались. Прибыв на место, они застыли перед Ахиллом в тяжелом молчании. Герой без всяких слов догадался, зачем посланники пожаловали в его шатер, и сказал, что не винит их, поскольку они действуют не по собственной воле. Так что пусть уводят деву. Он не станет препятствовать, но, взяв их в свидетели, во всеуслышание клянется перед богами и людьми, что Агамемнон дорого заплатит за свою выходку.

Ночью к Ахиллу явилась его среброногая мать, морская нимфа Фетида, разгневанная не меньше сына. Она велела ему отказаться от сражений за греков, а потом отправилась на небеса и попросила Зевса отдать победу Трое. Просьба оказалась некстати. Противоборство к тому времени достигло и Олимпа — боги тоже раскололись на два лагеря. Афродита, естественно, выступала на стороне Париса. Гера и Афина, само собой разумеется, против него. Бог войны Арес всегда поддерживал свою возлюбленную, Афродиту, тогда как владыка морей Посейдон благоволил великим мореплавателям — грекам. Аполлон покровительствовал Гектору и потому помогал троянцам, как и его сестра Артемида. Зевс, которому в целом больше нравились троянцы, пытался сохранять нейтралитет, поскольку идти против Геры в открытую было рискованно, хотя и Фетиде он отказать не мог. У него состоялся нелегкий разговор со строптивой супругой, которая, как обычно, раскусила его намерения и наседала на него до тех пор, пока он не пригрозил ей применить силу. Гера умолкла, но принялась усердно думать, как помочь грекам в обход Зевса.

Замысел Громовержца был прост. Он знал, что без Ахилла греки окажутся слабее троянцев, поэтому послал Агамемнону обманчивый сон, суливший грекам победу, если они пойдут в наступление. И пока оскорбленный Ахилл отсиживался у себя в шатре, разразилась яростная битва, самая жестокая за всю историю Троянской войны. За ходом сражения с городских стен наблюдали почтенный царь Приам и остальные троянские старейшины, знавшие толк в военном деле. К ним подошла Елена, причина всего этого кровопролития и горя, но старейшины, залюбовавшись красавицей, винить ее оказались не в силах: «Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы / Брань за такую жену и беды столь долгие терпят: / Истинно, вечным богиням она красотою подобна!» Елена осталась с ними, называя по просьбе старейшин имена тех греческих героев, которые привлекли их внимание, как вдруг, к всеобщему изумлению, битва прекратилась. Войска отхлынули, оставив посреди поля боя Париса и Менелая. Судя по всему, было принято благоразумное решение — дать двум изначальным соперникам сразиться один на один.

Первым ударил Парис. Менелай отразил его стремительное копье щитом и метнул свое. Оно лишь рассекло хитон Париса, не ранив. Менелай выхватил меч, единственное оставшееся у него оружие, однако клинок раскололся после первого же удара. Тогда Менелай, безоружный, но неустрашимый, кинулся на Париса и, ухватив за гребень шлема, повалил на землю. Оставалось только приволочь поверженного в стан греков и праздновать победу, если бы не вмешалась Афродита. Она разорвала подбородочный ремень, и шлем соперника остался в руке у Менелая, а самого Париса, который ограничился в этом бою единственным броском копья, Афродита окутала облаком и унесла в Трою.

Разъяренный Менелай понесся по рядам троянцев, выискивая Париса, и каждый из противников был бы рад ему помочь, ибо все они ненавидели Париса, но тот бесследно исчез неведомо куда. Тогда Агамемнон, обращаясь к обеим сторонам, провозгласил Менелая победителем и потребовал, чтобы троянцы отдали Елену. Это было справедливо. Троянцы распрощались бы с ней без возражений, не вмешайся по наущению Геры Афина. Гера твердо вознамерилась не допустить прекращения войны, пока Троя не будет разрушена. Афина, спустившись на поле боя, «подвигла сердце» безрассудного троянца Пандара нарушить перемирие и сразить Менелая стрелой. И хотя он лишь легко ранил Менелая, греки, возмущенные таким вероломством, ринулись на троянцев, и битва разгорелась вновь. Ужас, Страх и ненасытная Распря, неизменные спутники кровавого бога войны Ареса, носились среди сечи, подстрекая воинов истреблять друг друга. Смертные стоны гибнущих мешались с победными криками разящих, землю заливали потоки крови.